— Это совсем не мило, — сказала она, похлопав Мирам по спине, вспоминая мантру, подсказанную ей Джинни: «Люди не едят своих детей. Люди не едят своих детей. Люди не едят своих детей».
Медленно, но верно крики Мирам стихали в объятиях матери. Гермиона поцеловала дочь в лоб, когда у той наконец начали слипаться глаза.
— О, мой милый маленький демон. Мы с папочкой тебе ещё покажем.
— Агу! — с улыбкой отозвалась Мирам.
***
Три года спустя…
— Нет, папочка. Нет! Мисс Пушистик любит фиолетовую чашку, а мистер Усатик розовую! — Мирам поменяла чашки местами согласно предпочтениям плюшевого гиппогрифа и игрушки-льва.
В данный момент Драко был почётным гостем на чаепитии в честь свадьбы мисс Пушистик и мистера Усатика. На нём было ярко-розовое боа из перьев и сверкающая тиара, очень похожая на ту, что венчала светловолосую кудрявую голову его трёхлетней дочери.
— Разве у них нет одинаковых чашек? В конце концов, они собираются объединить свои активы, и всё, что было собственностью мистера Усатика, скоро будет принадлежать мисс Пушистик.
Мирам захихикала:
— Ты такой глупый, папочка. Мистер Усатик любит розовый. Это его любимый цвет.
Драко прищурился. Он подозревал, что у Гермионы состоялась беседа с дочерью о «токсичности традиционных гендерных ролей» или о чём-то подобном. Первой зацепкой было то, что мисс Пушистик решила оставить свою фамилию. По-видимому, Драко проникся тирадами своей жены сильнее, чем думал, ведь в этот самый момент он играл с дочерью, даже не возражая против парных аксессуаров.
— О, теперь понятно. Пожалуйста, извини, что я всё перепутал.
— Ты должен извиниться перед мистером Усатиком, — Мирам подняла на него свои большие влажные карие глаза, так похожие на глаза матери. Драко даже в голову бы не пришло отказать ей, и, подняв игрушку-льва, он с полным раскаянием произнёс: — Мистер Усатик, я искренне надеюсь, что вы примете мои смиренные извинения за то, что я едва не вручил вашу розовую чашку вашей жене. — Понизив голос до шёпота, он продолжил, наклонившись к уху игрушки: — Хотя вот тебе дружеский совет, приятель. Хорошо бы тебе научиться делиться, и чем раньше, тем лучше, ведь скоро мисс Пушистик решит, что ей нравится пить чай из розовой чашки, а тебе придётся довольствоваться фиолетовой до скончания времён.
Комнату заполнил смех Мирам, и Драко не расслышал хлопок Летучего пороха.
— Мамочка!!! — с непостоянством, присущим лишь детям, Мирам тут же потеряла интерес к празднованию свадьбы четы Пушистик и Усатика и вскочила, приветствуя мать.
Гермиона подхватила её на руки, целуя в щёку.
— Ты была хорошей девочкой? Слушалась своего папу сегодня?
— Папочка сказал, что когда мистер Усатик женится на мисс Пушистик, она получит всё, что захочет.
Гермиона изогнула бровь, глядя на нервно посмеивающегося над предательской детской прямотой Драко.
— Дети. И откуда она всё это берёт.
Ухмыльнувшись, Гермиона опустила Мирам на пол:
— Может, ты хочешь пойти на кухню и попросить, чтобы Куинси сделал для тебя горячий шоколад?
И без того большие глаза Мирам округлились:
— Ну мам! Я боюсь Куинси.
Драко прикусил губу: единственным, чем было похоже детство его дочери на его собственное, был страх перед старым ворчливым домовиком.
— Скажи, что я разрешила тебе выпить одну чашку.
— Хорошо, мамочка, — в мгновение ока Мирам сорвалась с места и исчезла за углом облачком кудряшек, блёсток и кружева.
Не теряя времени, Гермиона рухнула на диван:
— И сколько сладостей она выпросила у тебя сегодня?
Драко пожал плечами, обдумывая ответ.
— Ну, кажется, всего одно печенье после обеда.
— Драко.
— Ладно, несколько, — смысла лгать не было. Жена чуяла его враньё за милю. Блейз постоянно поддразнивал, что Гермиона и Мирам так вьют из него верёвки, что удивительно, как он вообще может стоять прямо.
Гермиона потёрла уставшую шею.
— Раз уж ты так её балуешь, то и уложить её сможешь сам.
— Справедливо, — отозвался Драко, упав рядом с ней на диван и отталкивая её руки, заменяя своими.
— М-м-м. Просто потрясающе. Это практически отвлекло меня от того, во что ты одет.
Проигнорировав, Драко продолжал разминать её уставшие мышцы.
— Только настоящие мужчины могут позволить себе носить розовые перья, — он коснулся губами изгиба между её шеей и плечом.
Гермиона усмехнулась.
— Как думаешь, как скоро я смогу уложить Мирам в постель, чтобы это не считалось жестоким обращением с детьми?
— Учитывая, как она возбуждена, вероятно, не раньше полуночи, — ответил Драко, снова целуя её шею. — Тяжёлый день?
— Просто долгий. Роза и Скорпиус станут звёздами выпускной церемонии. Роза заставила нас прогнать весь сценарий пять раз подряд, и я торжественно объявляю, что больше не поверю Скорпиусу, если он попросит о «коротенькой консультации по поводу моды». Он потратил тридцать минут, мучаясь над выбором карманного платка, который бы лучше всего сочетался с цветом кисточки на его шапочке выпускника.
— Мой мальчик.
— Ага. Ты потратил бы все сорок.
— Что ж, к счастью для Хогвартса, мне не предлагали должность старосты школы, так что я не добрался до организации бала.
— И верно, к счастью. Хоть ты уже и не такой придурок, раньше ты был просто невыносим.
Он усмехнулся ей в шею, горячо прижимаясь раскрытым ртом к коже чуть ниже уха.
— Ты заметила, что мы сейчас одни?
— А как ты думаешь, зачем я отправила Мирам на кухню? — её глаза коварно блеснули. Гермиона старалась не позволять дочери лакомиться шоколадом до ужина. Однако попытки привить правильные привычки в питании были тщетными: чаще всего Мирам отказывалась есть что-либо, за исключением макарон с сыром.
— Коварная распутница, — Драко вскочил с дивана и тут же начал раздеваться, скидывая ботинки. Возможно, это было бы чуть более сексуально и менее смешно, не будь он всё ещё в тиаре и боа, в которые его нарядила Мирам для чаепития. — Что не так? — спросил он, глядя на хихикающую Гермиону.
— Ничего, просто… — она вздохнула. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — ответил Драко с той озорной ухмылкой, от которой у Гермионы начинали дрожать колени. — А теперь снимай свою чёртову одежду, женщина.
— Ты мне не хозяин, — игриво отозвалась она.
Озорное настроение Драко слегка поутихло:
— Прошу тебя, пожалуйста, пожалуйста, не дай Мирам услышать от тебя что-то подобное. Она будет в восторге.
В глазах Гермионы немедленно отразился страх от перспективы взрастить внутреннего зверя дочери. Она решительно кивнула в знак согласия. С отсутствующим взглядом она представляла, как их дочь притопывает ножкой в стиле Ширли Темпл, заявляя: «Ты мне не хозяйка!» Их малышка впитывала практически всё, что они говорили или делали.
Прищурившись, Драко посмотрел на жену:
— О чём ты?.. О, нет, нет, нет. Я не хотел убить всё настроение. Прошу тебя, не дай ему исчезнуть, — он снова поцеловал её. — Вот так. Давай помогу тебе выбраться из этой одежды, — скользнул ладонью по её спине к застёжке бюстгальтера, освобождая её грудь, и Гермиона захихикала в его губы.
— Папуля! Мамуля! — Мирам вбежала в комнату, её рот был измазан шоколадом.
Словно в огне, Драко тут же выдернул руку из-под рубашки Гермионы. Та же, в свою очередь, выпрямилась на диване, застёгивая пуговицы, пока Драко незаметно натягивал брюки. Чёрт. Ему же почти удалось!
— Что такое, солнышко?
— Можно я надену своё платье Эльзы, когда мы завтра пойдём смотреть на Скор-писа и Розу на сцене?
Хотя несвоевременное появление их дочки и означало, что Драко может распрощаться с мечтой заняться сексом с женой на диване, он всё равно был очарован её просьбой. Мирам ещё не освоила произношение имени своего брата, а маггловские сказки увлекали её явно сильнее, чем волшебные. С тех пор, как Эдвард и Джин сводили её в кино на «Холодное сердце», она во всём подражала Эльзе. Гермиона поддразнивала Драко, что иначе и быть не могло: девочка из семьи Малфой не могла не найти родственную душу в угрюмой ледяной королеве с необычайно светлыми волосами. Он же лишь по-взрослому показал ей язык и дёрнул за прядь волос. Наличие трёхлетнего ребёнка в доме серьёзно ставило под сомнение преимущества быть взрослым.