Альбус выпустил вилку, и та звякнула, ударившись о тарелку, — он был раздражён вопросом.
— У меня было ночное свидание. Ты это хотел услышать?
— С Мон?
Альбус зарычал:
— Да, с Мон, потому что я не заигрываю с несколькими девчонками одновременно, чтобы удовлетворить свои потребности, — он сделал большой глоток тыквенного сока, глядя на Монику и хренова Падрейга Мак-как его там-ПохитителяЧужихПодружекПоПоцелуям, до сих пор увлечённо болтавших друг с другом.
Скорпиус мысленно застонал. Получается, Альбус не спал всю ночь, целуясь с девушкой (которая якобы ничем другим его не интересовала), а теперь она просто болтала с каким-то типом с Гриффиндора. Искренне преданная дружбе часть Скорпиуса просто не могла бороться с мыслью: «Вот дрянь!» — но логика подсказывала, что Альбус в каком-то смысле сам навлёк на себя немилость. Проглоти он свою упрямую гордость и скажи слизеринской Снежной Королеве, что ему нравятся не просто её губы, а она сама, и Моника вне всяких сомнений была бы с ним.
Саймон хлопнул Альбуса ладонью по плечу:
— Не переживай, друг. Ты был первым. Как говорят магглы: «Ранней пташке достаётся червячок».
— Ага, а вторая мышь доберётся до сыра¹, — сказал Альбус, ставя кубок с тыквенным соком. — Мы можем лучше поговорить о том, что мои родители — придурки и что папа собирается стать праздно слоняющимся безработным бродягой, ведь они поспорили на то, поженятся ли твой отец и профессор Грейнджер? — спросил он, меняя тему.
Скорпиус хмыкнул.
— Ни за что не стал бы спорить с твоей мамой. Знаешь, уж твоему-то папе пора бы это знать.
Альбус закатил глаза:
— Мой папа смелый, добрый, бескорыстный и бла-бла-бла. Правда, не очень умный. Это факт, который, кстати, он сам полностью признаёт. Он неоднократно говорил мне, что единственная причина, по которой он до сих пор жив, то, что профессор Грейнджер помогала им с дядей Роном в детстве выпутываться из неприятностей.
— Папа говорит то же самое, — ухмыльнулась Роза. — Скорпиус, тебе повезло, что она будет твоей мачехой.
— Да, Скорп, — пошловато ухмыльнулся Саймон. — Тебе так повезло, что у тебя будет классная мачеха. Только представь. Теперь мы сможем подшучивать не только над Алом насчёт сексуальной мамочки.
Скорпиус нахмурился:
— Мы все уже обшутились насчёт профессора Грейнджер. Это в прошлом.
— А как же Роза? — прищурившись, обратился к Саймону Альбус. — Её мама тоже секси. И я могу так говорить, ведь она мне не родная тётя, а просто замужем за моим дядей.
— Вот чем вы занимаетесь? — настала очередь Розы нахмуриться. — Обсуждаете чужих мам, извращенцы?
Саймон пожал плечами:
— Почти. То есть не мою, потому что она самая обычная мама в мешковатых джинсах с высокой талией и с морщинками у глаз. Она, в отличие от мамы Ала и профессора Грейнджер, не расхаживает смущая всех вокруг своими упругими сиськами и задницей, или что-то в этом роде. И, Роза, я видел издалека твою маму и вынужден согласиться с Алом: она секси, не поспоришь.
— Буду благодарна, если в будущем вы будете держать свои сексуальные намёки насчёт моей мамы при себе, — сузила глаза Роза.
— Ой, да не будь ты такой, Уизли, — посмотрел на неё Саймон. — Просто подумай. Через двадцать лет ты будешь так выглядеть, и уже наши дети будут обсуждать, что ты секси, — Альбус и Саймон захихикали. Скорпиус прикусил губу: ему показались забавными слова Саймона, но совсем не хотелось вызвать на себя ярость своей девушки. Когда её уши краснели, а челюсти крепко сжимались, это могло значить лишь одно: она на волосок от того, чтобы выплеснуть свой горячий темперамент. Он мог либо оказаться такой же жертвой, как Саймон и Альбус, если они продолжат в том же духе, либо пожинать очевидное преимущество такого характера — а именно её стремление обниматься и целоваться вечерами до тех пор, пока перед глазами не засверкают звёзды. И речи не может быть о том, какой из вариантов казался ему наиболее привлекательным. Поэтому он, насмешливо глянув на друзей, пробормотал что-то о «незрелости», стараясь, чтобы Роза заметила его спектакль.
— Подожди-ка, — сказал Альбус, оживившись от внезапной мысли. — Профессор Грейнджер — крёстная мать Розы. Роза — твоя девушка. Профессор Грейнджер станет твоей мачехой. Разве это не делает вас двоих… сводными братом и сестрой?
Скорпиус и Роза одновременно бросили свои вилки и с отвращением поморщились. Скорпиус легко мог бы стереть эту самодовольную ухмылку с лица лучшего друга, если бы не знал, насколько умным и исключительным Альбус считает себя в этот момент. «Повезло, что у тебя сейчас проблемы с девушкой, мудила», — он послал тяжёлый взгляд и мысленно обратился к Альбусу, как могут только самые близкие друзья.
Самодовольно скрестив руки на груди, Альбус так же беззвучно ответил с самым серьёзным выражением лица: «Посмотрим, не будешь ли ты вспоминать об этом каждый раз, когда будешь её целовать».
Посмеиваясь, он позволил своему взгляду вновь скользнуть к Монике и гриффиндорскому придурку. Моника посмотрела в его глаза, и он ощутил, как в животе потеплело. Он улыбнулся шире, и Моника улыбнулась в ответ. Альбус почувствовал, как его щёки начали гореть.
«Ох, чёрт, — подумал он. — Дурацкие чувства».
______________________________________________
¹The early bird catches the worm but the second mouse gets the cheese. (англ.)
========== Всё ещё хочешь, чтобы мы поженились? ==========
Драко глотнул успокаивающего нервы зелья, по действию сходного с маггловским валиумом, и резко выдохнул от обжёгшего горло горького привкуса.
Отлично. Это заставит его чувствовать себя мужественным и храбрым, а именно эти давно заплесневевшие качества ценил отец Гермионы. Драко очень надеялся, что небольшая доза зелья поможет ему собраться этим вечером. Он встряхнулся, хлопнув себя по щекам обеими руками, и тут же услышал треск летучего пороха снизу, сигнализирующий о прибытии его невесты.
Драко пробежался ладонями по простому серому пиджаку, изучая свой внешний вид в зеркале. Не плохо и не чересчур. Казалось, по какой-то причине Эдвард раздражался сильнее, когда Драко хорошо одевался. Этим вечером было не до самолюбия. Этим вечером важнее самосохранение.
— Мы с Гермионой решили пожениться, — пробормотал он, репетируя, пока осматривал со всех сторон свою прическу в зеркале. — Надеюсь, вы не против. Извините, что не спросил у вас об этом заранее, но вы пугаете меня до смерти, доктор Грейнджер.
— Какой же ты милый, — произнесла Гермиона, прислонившись к двери. Она была просто сногсшибательна в простом тёмно-синем платье-футляре, фантастически облегающем её стройную фигуру. Лакированные туфельки в тон кожи с открытым мыском удлиняли её ноги, хоть она по-прежнему выглядела миниатюрной. На губах ярким пятном выделялась клюквенная помада, сочетавшаяся с цветом её маникюра и педикюра.
— Потрясающе выглядишь, — сказал он, окидывая её взглядом, полным восхищения. — Как я тебе?
— Ве-ли-ко-леп-но, — Гермиона закатила глаза. — Прихорашиваешься для моего отца?
Драко вздрогнул, одёргивая рукав рубашки.
— Просто пытаюсь задать правильный тон. Мило, но сдержанно — это лучше всего работает с твоим отцом.
— Ты слишком зациклился на этом. Мои родители будут в восторге оттого, что их дочь наконец-то выходит замуж. Думаю, они уже смирились с мыслью, что я умру в одиночестве, окружённая подобранными с улицы кошками.
— Ты самая сексуальная кошатница из всех, что я видел, любимая.
— Какой же ты подлиза, — сказала Гермиона, поправляя воротник его рубашки.
Усмехнувшись, он притянул к губам её руку и поцеловал ладонь.
— Сделаешь мне одолжение, м? Когда они спросят о предложении, может, упустишь некоторые части истории?
— И какие же?
— Почти всю. Не думаю, что твоему отцу нужно слышать о «дурёхе» и последующем сексе на пляже.
— И о последующем после него сексе на полу в гостиной? — приподняла бровь Гермиона.
— Я уж молчу о сексе в душе, — ухмыльнулся Драко.