Мы уже были на другой стороне улицы. Тётка не обращала внимания на парикмахера.
Она подняла длинный нос вверх и вынюхивала:
– Анька, – заорала она, вынюхав меня на той стороне улицы. – Анна Романова!
– Уходим дворами, – шипела я, поворачивая голову от одного элемента любовного треугольника ко второму.
Заметая следы, я потащила Ходжу с Барсуком подальше от ртути, парикмахера и декоративной тётки. Оказалось, заметатель следов из меня ещё тот. Декоративная тётка перекрыла нам путь. Она стояла, торжествующе побоченясь, с выражением лица победителя.
– Ну, что же ты, Анечка, – каркнула она на уже довольно подзабытом языке. – Не узнаешь что ли меня, дуреха тупая?
– Что-то не узнаю, – испуганно соврала я.
Врать пришлось по-немецки. По-русски мне уже так не соврать. Оказалось, я совсем разучилась на нём разговаривать.
– Ну, ты и дуболом. А ещё юбку красивую носишь – укорила меня декоративная тётка. Она устало облокотилась на стенку, стараясь отдышаться – Это же я. Твоя мама.
МОЯ ДЕКОРАТИВНАЯ МАМА
1
Вот ни за что не поверила бы. Но интуиция… Она услужливо посказала мне, что именно эта декоративная тётка и была моя мать. Именно та, что не приехала в чуточку города посреди леса. Та, из-за которой папа не спал ночами и ждал. Та, в конце концов, которая работала в прошлой жизни в театре – это я ещё помнила. А больше я уже не помнила ничего.
Когда я последний раз видела свою маму, у неё были короткие волосы и никаких татуировок. Несомненно, и то, что раньше она красила губы ярче. И одевалась совершенно не так. Не могла же она постоянно переодеваться и менять парики, пока мы с папой не видим.
Как же она изменилась!
Со стороны её можно было за подруг Берты Штерн. Но бертины подруги, даже на беглый взгляд, носили гораздо меньше одежды. А на декоративной маме тряпок было хоть отбавляй. И шарф, намотанный прямо до глаз, и сапоги, и шляпа и леопардовые треники!
Я украдкой взглянула на своих друзей. Все уставились на «декоративную» маму, как будто та и впрямь была декоративной. А уж когда она заговорила со мной на декоративном языке! Уже то, что она заговорила со мной, и я ей ответила на том же самом языке, казалось невероятным. Но слово «мама» было понятно каждому. По крайней мере, можно было догадаться, о чём идёт речь.
– Это чья-то мама? – первым догадался умница Барсук.
– Да, – шёпотом сказала я.
– Вот эта вот декоративная? – уточнил он.
– Прямо в точку.
– Погоди, может ешё не твоя? – засомневался Ходжа. – Выглядит как чужая.
– Моя… – под строгим взглядом декоративной мамы я всё вспомнила.
А декоративная мама потёрла виски и вдруг начала читать стихотворение. По крайней мере, мне так показалось. На самом деле это не были стихи, просто язык её был слишком распевен и мелодичен.
– Трах – тибидох, – бормотала она, – это же надо меня не узнать, трах-тибидох, совсем видать замордована…
– Ведь ты её понимаешь? – спросил Ходжа. – Что она говорит, понимаешь ты или нет?
– Читает стихотворение, – пожала плечами я.
– Так она, получается, у тебя шубу носит? – спросил Ходжа, потрогав мамин рукав.
Он не забыл ничего из того, о чём мы говорили на набережной.
Барсук, разумеется, про шубу ничего не знал:
– Как это – шубу?
– Ну вот… – ткнул Ходжа пальцем в маму, не находя нужных слов.
Та предостерегающе зашипела.
– Да шуба это то, где такое… как сапоги Берты Штерн, – сказала я с видом знатока.
– Прощупать надо, – перебил меня Ходжа.
Пощупав декоративную маму, он солидно прокомментировал:
– Да, да, натуральный мех. Шуба, шуба…
В ответ на это щупанье мама резко оттолкнула Ходжу. Я её понимаю. Компания реперанских детей могла, кого угодно достать. И уж если Ходжа Озбей вознамерился прочитать лекцию по шубам, используя декоративную маму как ознакомительный материал, вряд ли от него получится так просто отвязаться. А тут ещё и Барсук присоединился. Он просто немножко туго соображает. Ему нужно минут десять, чтобы что-то сообразить. Зато соображает он на свой манер. Не так, как все, а по-своему. И остановить его тоже сложно.
– Вас пускают в этом на футбольные матчи? – поинтересовался Барсук.
Вслед за Ходжей он тряс маму за рукав, будто старался его оторвать.
– Это натуральная шерсть? Или мех? Или пончо?
– Мама, это Барсук, – с трудом подобрала я русские слова для мамы. – Он спрашивает, пускают ли вас в этом на… футбольные матчи. И спрашивает не искусственный ли на вас… мех?
– Ничего глупее в жизни не слышала! – рассердилась мама.
– На матчи её не пустят. Обливать краской пришлось бы с ног до головы, – сказал Барсук со знанием дела, – Расход краски слишком большой. Никому не понравится. Поэтому вас и не пускают на футбольные матчи.