Гордясь своим неожиданно нарисовавшимся знанием двух языков, я начала переводить направо и налево. От признаков маминого дружелюбия не осталось и следа – теперь маму просто трясло от ярости. Впрочем, и любопытство осталось.
– Почему он Барсук? – спросила мама.
– Барсук? – удивилась такому простому вопросу я. – Дахс. Фамилия у него такая.
Декоративная мама захохотала
– Этот Барсук у тебя не из категории воображаемых?
Пока я думала над ответом, она впилась мне в руку ногтями. – Не будем время терять. Потом разберёмся.
2
Она явно не представляла, куда меня тащить. Вскоре мы уткнулись в набережную. Там мама окончательно запуталась, и металась из стороны в сторону. Оба моих ухажёра бежали за нами, чуть ли не наступая на пятки. Вид у них был угрюмый и «судьбоносный». Именно «судьбоносно» рекомендовал нам выглядеть Олли при поимке барист. Едва ли Барсук с Ходжей видели в этих двух ситуациях разницу. Барсук размахивал воображаемой бейсбольной битой. Ходжа делал вид, что перезаряжает ружьё. Скоро ему надоело делать два дела одновременно, и он безнадёжно отстал. Ходок из нашего Ходжи неважнецкий. Про толстого Барсука нечего и говорить. А мама, даже на каблуках, неслась вперёд быстрее, чем на роликах. Увидев, что Барсук с Ходжей отстали, я повисла на руке декоративной мамы, задерживая её решительную каблучную поступь. Я не боялась остаться с мамой одна, просто подозревала, что Ходжа страшно обиделся. В концеконцов, у нас с ним свидание. А тут… будто всё будто на свете старается этому свиданию помешать!
Бедняга Ходжа пыхтел где-то вдалеке. Он подтягивал свои красные латексные штаны до подбородка. Но те всё равно спадали от быстрой ходьбы. На Репербане штаны шьют с расчётом на то, что никто никуда не торопится.
– Они так и будут за нами бежать? – закричала декоративная мама. – Раздражает безумно!
Будь у декоративной мамы хвост как у кота, она била бы хвостом по тротуару. Мне не хотелось её раздражать лишний раз. Я и так уже решилаа, что сама во всём виновата.
– Это мои друзья, – тщательно подбирая русские слова, попыталась донести до неё я. – У меня с ними свидание.
– С двумя друзьями свидание? Дура что ли? – декоративная мама повертела указательным пальцем у висков. – Может ты ещё и беременная в двенадцать-то лет?
Поняв, о чём идёт речь, я насупилась и выдернула руку из её руки, притом оцарапалась о её тяжеленный браслет из колечек:
– Мне одиннадцать!
– Пускай одиннадцать. Но нельзя же так надо мной издеваться, – декоративная мама перешла на плаксивый тон. – Я летела три дня, чтобы увидеть тебя…
Теперь она вправду плакала. Я удивилась. Её слова звучали по-другому, совсем посерьёзному и плакать у неё получалось вовсе не декоративно. Тут уж и Ходжа с Барсуком, застеснявшись, отвернулись в сторонку. Один из них ковырял ногой щебёнку, насвистывая песенки, второй пердел губами, не умея толком свистеть.
– Знаете что, – сказала я друзьям по-немецки, а сама рассылала мысленный sos во все стороны, – дайте мне пробыть с этой тёткой хотя бы полтора часа. Я разберусь. А вы пока раздобудьте мне чего нибудь экспериментального.
Дело действительно требовало рассмотрения, отнюдь не немедленного. Хорошо, что до «Ибрагима» пилить через весь Репербан. Я надеялась, что уж за это время мы с мамой всё утрясём и навсегда распрощаемся.
– Проследите, чтобы она не ела, мадам, – с достоинством сказал моей маме Ходжа. – Скоро мы принесём настоящей еды.
Идиотская привычка говорить о еде, когда нервничаешь – главная отличительная черта Ходжи Озбея. Так и будет Ходжа до конца жизни спрашивать, слопал кто-нибудь что-нибудь или нет…
В животе, между прочим, и впрямь заурчало.
Мама тотчас же перестала хныкать и немедленно сфотографировала меня сразу с двух ракурсов.
– Голодный ребёнок, – с удовлетворением сказала она. – Довели дочь до голодного обморока.
Её поведение опять вернулось к декоративной манере. Не успевший уйти Ходжа выудил блокнот, пометив там что-то.
– Dekorativität, – мрачно изрёк он при том, – das ist es, was Baristinnen von uns allen unterscheidet!
3
Миновав все кафе и распивочные на Репербане, мы подошли к супермаркету «Крохобор».
В супермаркете декоративная мама быстрым, дерзким, коротким взглядом обвела колбасные ряды. Закончив осмотр, она обратилась ко мне.
– Чего тебе сейчас хочется, радость моя?
Я только пожала плечами.
– А вот представь себе, что ты уехала вдруг навсегда? – не сдавалась мама. – Что бы ты взяла с собой на покушать?