– Будем рейсы смотреть, – хмыкнула Проскурякова, вынимая из заднего кармана штанов телефон, огромный, как воздушный змей.
– Билеты только до Меммингена. – сказала она через минуту. – Ничего страшного. Оттуда ты выберешься. Это внутриевропейский рейс. Паспорта там уже не проверяют.
– Ё-моё, – ужаснулась Накорякова, заглянув в телефон. – Рейс-то какой. А главное, сколько он стоит теперь, ты видела?
– А ты что хотела, – усмехнулась Проскурякова. – Ведь в день отъезда…
– Поехали к нам, Маугли? На Валенсию, – подмигнула Накорякова. – ПальмаМайорка дешевле. А мама потом приедет. Денег тебе привезёт.
– А за Пальму-Майорку ей кто платить будет, Пушкин? – крикнула Проскурякова
– Спокойно. Я всё отдам, – тихо сказала я, – Вышлю почтой. Только не берите меня с собой, пожалуйста. Я не хочу быть там, где мама.
Вбивая данные паспорта Королька, обе Накорякопушкины (или как там их звали) удивлённо хмыкнули. – Бывает же… – сказала одна.
– Это называется удачно сложившиеся обстоятельства. – вздохнула вторая близняшка. – Всем бы нам так везло.
Билет у Королька уже был заказан! Отправлялся самолёт лишь через восемнадцать часов, но я была готова ждать хоть все двадцать.
– Кофе будешь? – зевнула Наталка, увидев автомат.
– Неа, – зевнула в ответ я. – Как нибудь в другой раз.
– Ну, тогда пока.
– До свидания.
Усталость давала о себе знать. Альма с Наталкой, близнецы Накорякопушкины (или как их там звать) улетели на Пальму Майорку Проскурякову. К этому моменту я уже вконец запуталась. От русского языка меня стало подташнивать. Я поклялась, что никогда больше не скажу на этом языке ничего. Кроме какогонибудь «наздровье». Да и то с близкими родственниками.
Место в самолёте рядом со мной оказалось пустым. Правильно. Ведь адвокат-то не полетел, думала я уже в полусне. Впрочем, чёрт с ним. Я заснула вполне довольная.
Как хорошо, что я лечу домой. И как замечательно, что я не Кононов- Королёв тридцати с довеском лет, а всего лишь Ананас Ана Веттер-перемен фон Романова и мне скоро стукнет двенадцать.
Во сне мои мысли перепутались окончательно.
Яна Эк залетела в окно самолёта и села рядом, в свободное кресло. Кроме самолётных кресел ничего вокруг не было. Ни на горизонте, не под нами. Мы просто сидели с ней рядом и болтали ногами. Говорить было не о чем.
16
Поначалу в этом меммингенском аэропорту было скучно. Всего-то три скучающих морды вокруг меня. Ну и впридачу к ним моя морда – самая скучная. В общем, совсем немного народу…
Пасмурной и скисшей я была оттого, что отсидела задницу. Кроме того, я старалась утихомирить пятку. После падений, блужданий и трёх часов сна в самолёте, пятка и задница расклеилась одновременно. Чтобы не не думать о пятке и заднице, я смотрела то на одно лицо, то на второе. Иногда на третье. Получалась эдакая интересная панорама
А потом к моему креслу подошло ещё трое человек. Один из них размахивал руками и бузил. Двое других пятились задом и мелко кивали. Их я могда видеть только со спины. Я жевала кусок ногтя и с интересом наблюдала за бузящим господином, гадая, как выглядят остальные
– Место на животное! – наседал господин. – Место на животное! Так могут вести себя только последние идиоты. Идиоты, которые лезут и на бюджетные рейсы последними. Без дополнительного распределения мест! Вы нормальные, да? Нет, не спорьте, вы ненормальные! Вот что я хочу знать. Вы ненормальные или ненормальные?
Ненормальные продолжали сокрушённо кивать головами.
– Мало того, что вы ненормальные. Вы ещё и очень подлые люди, – нажимал на них господин. – По вашей милости я должен буду сидеть рядом с дикой зверюгой. Даже намордник на него не одеть… Тут подлые люди закивали головами ещё сильней.
«Интересно посмотреть на таких подлых людей», – лениво подумала я. «И на животное на которое не оденешь намордника тоже». Впрочем, мне уже пора было собираться на дорогу. Автостоп, который мне так не понравился, опять меня звал.
С оханьем я поднялась с железного, но уже достаточно прогретого попой сидения. И тут мимо меня пронёсся хомяк. Он был похож на маленький холмик. Я задержала зверя ногой, поймала в ладонь и, подняв голову, столкнулась взглядами с непобедимым Ножом-Для-Огурцов. Олли только что вышел из туалета. Олли застегивал зиппер размером со взлётную полосу.
– Твою мать, – сказал он, едва только меня узнал. – Я тебя сейчас придушу от радости. Ты спасла нашего нового хомяка. Ну и дура ты с этой новой дурацкой причёской…
– Олли! – раздался голос фрау Клингер. – Я сто раз тебе говорила, не разговаривать с незнакомцами за пределами Греховной Мили…