- Разбойники не доставляли нам хлопот, вот мы их и не трогали.
- А от меня какие хлопоты?
— Согласен, от тебя хлопот нет и не будет. Другое дело, твоя спутница. Коварная особа. Если она прознает, как странствовать через границу, жди беды...
— Она же дитя! Могущественные джинны, и вдруг испугались хрупкой девочки? Абсурд!
- Она угроза для нашего общества.
-Чушь!
— Вряд ли ты заметил сову, что сидит в нише прямо над окном. Последние сомнения относительно твоей спутницы развеялись, когда она заявила, будто обладает печатью Сулеймана. Разумеется, никакой печати у нее нет, ибо она давно канула в лету, не сохранилось даже копии. Однако нельзя кому-то позволять бахвалиться властью над джиннами. Кроме того, девчонка представляет для нас физическую угрозу. Едва ты проник в башню, она принялась рыться в ящиках, стоящих позади твоей повозки, в поисках оружия против нас. Мы следили за каждым ее шагом, но поскольку передатчики транслируют видео не очень отчетливо, нам не удалось разобрать, чем именно она вооружилась. Мои собратья притворились спящими, дабы заманить ее в капкан. Скоро на нее набросятся два ифрита. Приготовься услышать истошные крики. Сказать по правде, - нервно добавил Ид-Димирьят, - ей уже давно пора закричать.
Биллингс прицелился исполину в грудь.
- Трусы! Сладили с девочкой в десять раз меньше себя! Либо ты немедленно расскажешь, как нам вернуться обратно, либо я превращу дым, из которого ты сделан, в ледяную пургу!
Рот-камнедробилка изогнулся в подобие ухмылки. Исполинская рука потянулась к Биллингсу.
- Думаю, будет лучше, если я внедрю тебя в компьютер и позволю приступить к работе.
Попятившись, Биллингс выпустил из морозителя луч и приготовился лицезреть, как от марида останется лишь горстка снега. Послышалось шипение, струя пара взметнулась вверх. Когда дым рассеялся, Биллингс увидел Ид-Ди-мирьята целым и невредимым.
Морозитель выстрелил еще дважды - и снова безрезультатно. Марид расхохотался - если грохот крошащихся камней можно назвать смехом.
- Знаешь, как мы воздвигли купол и башню, Билл? Переварили медь, цинк и свинец, а после исторгли продукт разложения наружу!
Продолжая хохотать, джинн выхватил морозитель и в мгновение ока проглотил. Потом снова потянулся к Биллингсу. Тот прошмыгнул мимо гигантских ног и, забыв про больную лодыжку, помчался к двери. Но в последний момент подвернул ногу и растянулся на полу. Перекатившись на спину, он увидел, как исполинская ладонь заслонила свет - и вдруг замерла на полпути. Знакомый голос произнес:
- Именем Сулеймана Ибн-Дауда, приказываю тебе остановиться, презренный марид!
Приподнявшись на локтях, Биллингс заметил на пороге Дуньязаду. Выставив левый кулак, она решительно шагнула в залу. Сзади семенил Али-Баба. В одной руке он держал самонагревающийся тигель, о котором дочь визиря некогда расспрашивала Биллингса, и маленькую ложку для свинца, а в другой - уже деформированные сварочные стержни. Судя по тому, как дымился тигель, в него залили раскаленный металл.
XIII. Печать Сулеймана
Биллингс поднялся и заковылял к двери.
— Посторонись, Билл! - выкрикнула Дунни, не сводя с Ид-Димирьята глаз. Весь ее облик выражал гнев: подбородок воинственно вздернут, на лице застыла свирепая гримаса. - Пора преподать этому презренному мариду урок!
- Нет, Дунни! Бегите! Я попробую его задержать, а вы возвращайтесь на ковер. Вам же было приказано ждать снаружи!
Дуньязада решительно шагнула вперед, Али-Баба за ней. От исполинской ноги джинна их отделяли буквально пару метров. В растерянности Биллингс двинулся следом. Взгляд Ид-Димирьята был прикован к кольцу на пальце девушки. Она подняла руку, чтобы тот смог получше рассмотреть безделицу.
- Узри печать Сулеймана Ибн-Дауда, марид!
- Врешь! - воскликнул джинн по-арабски. - Печать давно утеряна. Ты не можешь обладать даже копией.
Дуньязада бесстрашно взглянула на монстра.
- Сними кувшин и поставь на пол.
К вящему изумлению Биллингса марид повиновался. Глаза-фонари замерцали, словно кто-то перекрыл газовый вентиль, однако они по-прежнему были устремлены на кольцо.
- Теперь прими свое истинное обличье и полезай в сосуд, чтобы я могла закупорить его свинцом с печатью Сулеймана.
Марид рухнул на колени и умоляюще сложил руки.
- Прошу, госпожа, пощади. Я добрый джинн и во время Великой Битвы сражался на стороне Сулеймана.
- Врешь, - отрезала дочь визиря.
- Это правда, клянусь! Когда поверженных отступников заключили в медные кувшины и бросили в море Эль-Кар-кар, сам Сулейман сказал мне: «Ид-Димирьят, ты свободен. Забирай добрых джиннов и отправляйся с ними на родину».