- Ты Шехеразада, верно?
- Ну конечно, нет. Я ее сестра, Дуньязада. Она старшая дочь визиря, а я младшая.
Биллингс остолбенел.
- Ты ведь явился не за моей сестрой? - насторожилась девушка.
- Конечно, нет! Как ты могла подумать?
- Шахрияр рассвирепел бы, дерзни ты похитить его супругу. Он от нее без ума. Кстати, - продолжала младшая дочь визиря, - я очень рада, что ты явился за мной. Жить во дворце хорошо, но султан строг и никуда меня не пускает. Он мне не доверяет. Но ты наверняка наслышан о его суровости, иначе бы не увез меня вот так. Во дворец я попала благодаря сестре. После свадьбы она хитростью добилась у султана позволения взять меня с собой. Каждую ночь она развлекает его разными историями, но чтобы заставить ее начать, я должна сидеть возле их ложа и просить: «Заклинаю тебя Аллахом, сестрица, расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонные часы ночи». Тогда Шехеразада заводит рассказ и обрывает его на самом интересном месте, вынуждая султана с нетерпением ждать следующей ночи. Впрочем, какое-то время она прекрасно справится и без меня. Но как только мы прибудем в твой дворец, я должна послать султану весточку, что со мной все в порядке и смерть, предвестница конца земных радостей и разлучница влюбленных, не постучалась в мою дверь. А если ты пожелаешь жениться на мне, то сперва должен испросить благословения султана и моего отца.
- Само собой, - кивнул Биллингс.
- А с другой стороны, - продолжала она, и тут ее фиалковые глаза потемнели, — ты можешь и не помышлять о женитьбе. Если эмир похищает девушку на ковре-самолете, это не означает, что он влюблен. Любовь слишком неуловима, ее не так-то просто поймать, только время способно расставить все по своим местам.
— Откуда тебе знать, что я и впрямь эмир? - вяло поинтересовался Биллингс.
- Кому как не эмиру владеть волшебным ковром. И потом, ты очень похож на него.
Может, так-то оно так, но в действительности Биллингс ощущал себя кем угодно, только не эмиром. Похитить младшую сестру Шехеразады вместо знаменитой рассказчицы! Вот же идиотизм!
А впрочем... Откуда ему было знать, что девушка, за которой он следил от самой опочивальни султана до сераля, не Шехеразада? В свете лампад особо не разглядишь, а Отдел исторических исследований не предоставил ему голограмму Дуньязады и не предупредил, что обе сестры спят в одной комнате.
Но факт остается фактом - он облажался, и его будущая карьера накрылась медным тазом. Внезапно среди мрачных дум мелькнул светлый луч. Корпорации необходима копия Дуньязады, без нее экспозиция «Тысячи и одной ночи» утратит подлинность. В общем, не все потеряно. Он доставит Дуньязаду в будущее, объяснит свою ошибку Куратору, а после вернется за Шехеразадой. Конечно, теперь, когда во дворце поднялась суматоха, проникнуть туда будет сложнее, но где наша не пропадала.
Успокоенный, Биллингс сосредоточился на панели управления, намереваясь внести координаты настоящего, как вдруг все пошло кувырком. В спешке он забыл про травмированную лодыжку и снова подвернул ее, пока выбирал положение поудобнее. В попытке избавиться от невыносимой боли он машинально вытянул ногу и нечаянно задел кабель, идущий от аккумулятора к фотонному ускорителю. Последовал сильный рывок, крен, на мгновение все погрузилось во мрак; вскоре вспыхнул свет, озаряя диковинный пейзаж.
Открывшаяся картина явно не принадлежала девятому веку.
Равно как и двадцать первому.
Биллингс вообще засомневался, что они на Земле.
II. Ифрит
Внизу, где буквально мгновение назад стояла финиковая роща, ютился крохотный оазис. Биллингсу в жизни не доводилось видеть ничего подобного. Пальмы росли идеально ровными кругами, один в другом, в центре высилось дерево, габаритами превосходившее прочие. С верхушек большинства пальм гроздьями свисали фрукты размером с арбуз, на редких бесплодных деревьях гроздьями желтели огромные завязи. Биллингс предположил (впоследствии его догадка подтвердилась), что часть урожая успели собрать, а часть еще не созрела.
Во все стороны тянулась испещренная островками оазисов пустыня, которая простиралась до приземистых холмов на горизонте. На востоке, куда указывал нос тобогана, вырастали холмы, окаймленные невысокой горной грядой. Солнце, главный и незыблемый ориентир, только поднялось над седловиной меж двух вершин.
Впереди поблескивало синее озерцо, а за ним, нарушая однообразие пустыни, белело нечто, смахивающее на купол. Те же куполообразные конструкции виднелись на севере, западе и юге.