Получался эдакий плейбой-затворник. Богатый, но по-прежнему несчастный.
Какая-то девица вклинилась между ним и бархатным канатом, ограждавшим экспозицию. С манерами у современной молодежи совсем беда! Старательно игнорируя нахалку, Биллингс сосредоточился на речах Шехеразады и музыке Римского-Корсакова, однако все звуки влетали в одно ухо и вылетали из другого.
Под натиском толпы Биллингс придвинулся к девушке вплотную, и вдруг ощутил знакомый аромат недда. Надо думать, организаторы обработали им экспонаты для пущей достоверности. Но нет, запах исходил от волос незнакомки.
С чего ей душиться неддом, если в моде «Весенний каприз номер пять»?
Ну нет, это уже перебор! Сколько еще ему терзаться воспоминаниями о прошлом?!
На девушке было платье под цвет смоляных коротко стриженых волос. Чуть обернувшись, она небрежно бросила:
— Эта девчонка у ложа - вот где дурнушка, правда?
Уничижительная характеристика относилась к Дуньяза-де. Биллингсу понадобилась вся сила воли, чтобы взглянуть на факсимильную копию младшей дочери визиря. Очевидно, музейные работники принарядили ее прежде, чем поручить Большому Пигмалиону: на Дунни красовались новые шальвары, новый укороченный халат, голову покрывала новая куфия. Выглядела кукла просто сногсшибательно.
- Правда? - повторила нахалка.
Биллингс рассвирепел.
— А по-моему, она очень красивая!
- Красивая? Протри глаза.
- Слушай, избавь меня...
Внезапно Биллингс осекся. Этот голос. Легкий, веселый, словно звон далеких колокольчиков. Девушка повернулась к нему лицом. Те же нежные щеки, но без детской припухлости. Фиалковые глаза смотрели еще пронзительнее. Выразительный рот приобрел более твердые очертания. Маленькая девочка выросла.
- Привет, Билл.
Она почти не уступала ему ростом, серьги звездами мерцали на фоне темных, словно ночное небо, волос; алые губы чуть тронуты помадой, зато щеки радовали естественным румянцем.
- Дунни, это не ты.
- Ошибаешься. Кстати, я надеялась застать тебя здесь.
- Как? Как? - твердил ничего не понимающий Биллингс.
— Знаешь, как просветленные джинны появляются и исчезают? Перемещаясь из одной временной точки в другую. Они путешествуют во времени, как некогда ты на своем «волшебном ковре».
- Дахиш отправил тебя в будущее? Но...
- Я боялась, что мы больше не встретимся, и тогда Дахиш посоветовал совершить путешествие во времени. Разумеется, ничего бы не изменилось, увидь ты меня пятнадцатилетней, поэтому пришлось перенестись на четыре года назад. В противном случае, ты бы по-прежнему воспринял меня маленькой девочкой и никому, включая самого себя, не признался бы, что влюблен. Но сюда я отправилась не сразу, сначала помогла сестре сочинить несколько сказок для султана. По правде говоря, я пыталась объяснить свои намерения родным, но боюсь, они не поняли. Отец с матерью устроили скандал, хотели помешать мне - но не смогли, поскольку не знали про лампу. Знала только Шехеразада. Она улыбнулась и сказала, что жалеет, лучше бы ты похитил ее, а не меня. Зато я не жалею.
-Но...
- Когда владеешь лампой эстетики, Билл, возможно все. Помню, как испугалась, впервые попав сюда. К счастью, Дахиш был рядом. Защищал меня, снабжал деньгами, обучал языку и помогал приноровиться к варварским обычаям вашей диковинной страны.
- Ты же любишь Али! — выпалил Биллингс. - А чувства ко мне если и были, то сплыли, едва выяснилось, что я нищий.
- Любовь нельзя измерить динарами. И потом, - лукаво добавила дочь визиря, - сейчас ты далеко не нищий.
- Во многом благодаря украденным у тебя драгоценностям.
- Ты их не крал. Твой сменщик рассказал, что тебя уволили.
- Но Али-Баба...
- Мне нет до него дела. Он симпатичный юноша, не спорю, но именно тебя я полюбила с первого взгляда, с той самой секунды, когда очнулась на «волшебном ковре». Я сразу почувствовала: это навсегда, но сочла за лучшее промолчать. Даже в девятом веке пятнадцатилетние не влюбляются в зрелых мужчин, а зрелые мужчины в пятнадцатилетних... Поужинаем?
- Прямо сейчас?
- Конечно. Умираю с голоду!
Прокладывая путь сквозь толпу, они направились к выходу.
- Поверить не могу, что это ты, - повторял Биллингс.
- Напрасно. Пусть тебя не смущает внешний облик и речи современной американки. К несчастью, мой суперджинн уволился, а мне еще столькому нужно научиться.
- Дахиш уволился? Почему?
- Говорит, устал. Якобы ему осточертело торчать на Земле и прислуживать одной-единственной смертной. И вообще, надоело быть на побегушках. Он потребовал вернуть лампу и прямо при мне раздавил ее в лепешку. Правда, он не бросил меня на произвол судьбы и перед тем, как исчезнуть, оставил бушель тысячедолларовых банкнот.