Биллингс прицелился исполину в голову-котел, свободной рукой обнял Шахразаду. Аромат недда обволакивал, проникая в каждую клеточку тела. Биллингс многое бы отдал, чтобы вымахать на шесть метров и сразиться с монстром врукопашную. Мечты мечтами, а в реальности надо подождать, пока существо войдет в зону действия морозителя - тогда он уложит его на лопатки легким, принятым в двадцать втором веке способом. Однако монстр и не думал приближаться. Оскалившись напоследок, он попятился и завертелся столбом. Поднялся гул, быстро переросший в жуткую какофонию. Исчезла карикатурная физиономия, за ней голова, руки и ноги. Вскоре смерч обрел прежнюю форму и скрылся в том же направлении, откуда появился.
Биллингс ошарашенно смотрел ему вслед, потом нехотя убрал руку с плеч девушки и опустился на поваленный ствол. Шахразада села рядом; на полных щеках играл румянец, глаза победно сверкали.
- О господин, я безмерно рада, что ты избрал путь к своему дворцу через Занавес. Многие годы я мечтала попасть сюда и отомстить джиннам за все беды, причиненные моему народу. Давай же немедля отправимся в Медный город, где обитают злодеи, и воплотим мои замыслы в жизнь.
Очередной сюрприз! Не многовато ли на сегодня?
— Так ты знаешь, где мы? — недоверчиво прищурился Биллингс.
- Разумеется, господин. За Занавесом, в стране джиннов. Прежде мне не доводилось бывать здесь, ибо простому смертному не под силу проникнуть сюда без посторонней помощи, но узрев Медный город, я заподозрила истину, а шпионящий ифрит подтвердил мои догадки. Они напуганы, господин, и мы должны воспользоваться этим, дабы заточить их в медные кувшины и бросить в море.
Шахразада говорила с пылом истинного крестоносца, а кольцо на пальце лишь добавляло ей воинственности. На ум невольно пришла Кэрри Нейшн[3] с неизменным топором. Биллингс тяжело вздохнул. Не хватало только ввязаться в ее одиночный джихад против джиннов.
- Расскажи поподробнее про Занавес, — попросил он и быстро добавил: - Конечно, я слыхал о нем, но хорошо бы освежить память.
Шахразада охотно откликнулась на просьбу.
- Желаешь, чтобы я рассказала? Изволь. Но придется начать с самого начала.
3. ЗАНАВЕС
- Однажды, на заре моей юности, в дом отца, визиря, явился бедный рыбак и предложил за миску похлебки купить у него медный кувшин, который он выловил неводом и чье горлышко было запечатано свинцом с оттиском перстня господина нашего Сулеймана ибн Дауда. Отец накормил беднягу, принял в уплату кувшин и спрятал во дворе. На следующее утро я случайно наткнулась на него и взяла в руки, дивясь его тяжести. Таинственная печать только разожгла мое любопытство, поэтому я отправилась на кухню, взяла у кухарки нож и соскребла свинец. Внезапно из горлышка повалил дым, который поднялся до облаков и пополз по лицу земли, и когда дым вышел целиком, то собрался, сжался, затрепетал и сделался ифритом с головой в облаках и ногами на земле. И голова его была как купол, руки как вилы, ноги как мачты, рот словно пещера, зубы точно камни, ноздри как трубы, и глаза как два светильника, и спутанные космы цвета дорожной пыли. При виде ифрита я задрожала всем телом, рассудок мой помутился от страха. Заметив меня, ифрит воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха, и Сулейман - пророк Его! О пророк Аллаха, не убивай меня! Я не стану больше противиться твоему слову и не ослушаюсь твоего веления!» Тогда я ответила: «О марид, ты говоришь: «Сулейман - пророк Аллаха», а Сулейман уже тысяча восемьсот лет как умер, и мы живем в последние времена перед концом мира. Какова твоя история, и что с тобой случилось, и почему ты вошел в этот кувшин?» Услыхав эти слова, марид воскликнул: «Нет бога кроме Аллаха! Радуйся, о дева!» - «Чем же ты меня порадуешь?» - спросила я. И ифрит ответил: «Тем, что убью тебя сию же минуту злейшей смертью». «За что ты убиваешь меня и зачем нужна тебе моя жизнь, когда я освободила тебя из кувшина?» -«Пожелай, какой смертью хочешь умереть и какой казнью быть казнена!» - прогудел ифрит. «В чем мой грех?», -вскричала я. «Послушай мою историю, о дева», - сказал ифрит, и я ответила: «Говори и будь краток, а то у меня душа уже ушла в пятки». «Знай, о дева, что я один из джиннов-вероотступников, и мы, я и Сахр, ослушались Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! И Сулейман прислал своего визиря, Асафа ибн Барахию, и он привел меня к Сулейману насильно. И поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, призвал против меня на помощь Аллаха и предложил мне принять истинную веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот кувшин, и заточил меня в нем, и запечатал кувшин свинцом, оттиснув на нем величайшее из имен Аллаха, а потом отдал приказ праведным джиннам, и они понесли меня и бросили посреди моря. И я провел в море сто лет и сказал в своем сердце: всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но прошло еще сто лет, и никто меня не освободил. И прошла другая сотня лет, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я открою сокровища земли. Но никто не освободил меня. И прошло еще четыреста лет, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я исполню три желания. Но никто не освободил меня, и тогда я разгневался сильным гневом и сказал в душе своей: всякого, кто освободит меня, я убью и предложу ему выбрать, какою смертью умереть! И вот ты освободила меня, и я предлагаю тебе выбрать, какой смертью ты хочешь умереть». Услыхав этот рассказ, я почти смирилась с незавидной участью и обратилась к иф-риту со словами: «Помилуй меня в награду за то, что я тебя освободила». «Но ведь я и убиваю тебя только потому, что ты меня освободила!» - воскликнул ифрит. Тогда я подумала: «Это джинн, а я человек. Аллах даровал мне совершенный ум. Вот я и придумаю, как погубить его хитростью и умом, пока он измышляет, как погубить меня коварством и мерзостью». И я обратилась к ифриту: «Моя смерть неизбежна?» Ифрит ответил: «Да». Тогда я взмолилась: «Заклинаю тебя величайшим именем, вырезанным на перстне Сулеймана ибн Дауда, позволь спросить тебя об одной вещи и скажи мне правду». При упоминании величайшего из имен ифрит затрясся, задрожал и молвил: «Хорошо, спрашивай и будь кратка!». И я сказала: «Говоришь, ты был в кувшине, а кувшин не вместит даже твоей руки или ноги. Так как же он вместил тебя всего?» - «Так ты не веришь, что я был в нем?» — вскричал ифрит. «Никогда не поверю, пока не увижу тебя там своими глазами», - отвечала я. И тогда ифрит встряхнулся, и стал дымом над морем, и собрался, и мало-помалу стал входить в кувшин, пока весь дым не оказался в кувшине. Не мешкая, я схватила свинцовую пробку с печатью, и закрыла ею кувшин, и закричала ифриту: «Выбирай, какой смертью ты желаешь умереть, ибо я брошу тебя в море!» Услыхав это, ифрит попытался выбраться, но не смог, ибо печать Сулеймана держала его в заточении, коего и заслуживает презреннейший, грязнейший и ничтожнейший из ифритов. Потом я понесла кувшин к берегу моря, и ифрит кричал: «Нет, нет!» - а я говорила: «Да, да!» Марид смягчил свои речи и стал смиренным и сказал: «Что ты хочешь со мной сделать, о дева?» И я ответила: «Брошу тебя в море и заставлю тебя пробыть там, пока не настанет Судный час. Не говорила ли я тебе: «Пощади меня - пощадит тебя Аллах, не убивай меня - не убьет тебя Аллах!» — но ты не внял моим словам и хотел только обмануть меня, и Аллах отдал тебя мне в руки, и я обманула тебя». «Открой меня, — вскричал ифрит, - а в благодарность за свободу я поведаю тебе о Занавесе, что отделяет мир людей от страны джиннов, и куда не проникнуть простому смертному!» - «Нет, сначала говори, и если меня удовлетворит твой рассказ, я дарую тебе свободу». Промолвил ифрит: «Хорошо», и поведал такую историю: «Знай, о дева, что близ города Эль-Марас жил купец. Он обладал богатством и стадами скота, и у него была жена и дети, и Аллах (да благословенно будет его имя) даровал ему знание языка и наречий животных и птиц. А обитал этот человек в деревне, и стояли у него в хлеву бык и осел. И бык страшно завидовал ослу, чье стойло было больше и богаче. И не пожелал гордый бык довольствоваться своим убогим жилищем, пока осел катался как сыр в масле. Рассудив так, бык повадился ночевать в стойле у осла, где занимал львиную долю пространства, подминая своей тушей всю расстеленную рабом солому. Прознав об этом, купец рассвирепел и приказал рабу увеличить разделявшую стойла стену - высотой в четыре локтя — еще на пять локтей, чтобы бык, чья привязь не превышала девяти локтей, не сумел пробраться к ослу. Раб исполнил наказ и удлинил стену на пять локтей, а утром прибежал к купцу с криком: «Господин, прошлой ночью бык перемахнул через стену и снова ночевал в стойле осла, ибо на соломе осталась вмятина от его туши». Выслушав раба, купец принялся бранить его за обман: «Стойла разделяет стена высотой в девять локтей, быку ее не перепрыгнуть». Тогда раб начал уговаривать купца пойти и посмотреть самому; вняв его мольбам, купец отправился в стойло, - и действительно, на соломе красовалась вмятина, которую могла оставить лишь туша быка. Увидев это, купец пришел в крайнее волнение, а про себя подумал: «Аллах (да святится имя его) даровал мне знание языка и наречий животных и птиц, но взамен я обещал хранить тайну, не доверяя ее ни человеку, ни животному, нас
3
Керри Нейшн - ярая сторонница Сухого закона. Свою позицию выражала весьма агрессивно, громя топором барные стойки.