Но кукла есть кукла, даже электронное чародейство Пигмалиона здесь бессильно, и Биллингс это прекрасно понимал. Поникший, он развернулся и двинулся прочь, но по дороге столкнулся с брюнеткой, стоящей позади него. Ее черные как смоль волосы были уложены по последней моде, открывая личико в форме сердечка и глаза цвета фиалок после теплого весеннего дождя. Черное платье скрывало соблазнительные изгибы не больше, чем джубба и шальва-ры, какие носили в Минувших Эпохах.
- Без тебя моя жизнь утратила смысл, ибо мое сердце принадлежит только тебе.
Аромат недда обволакивал, и она сбрызнула волосы ивовой водой... Биллингс не помнил, как склонился к ней и поцеловал, ощутив на губах вкус ответного поцелуя. Не помнил, как рука об руку они направились к выходу из музея.
- Я не Шахразада, - произнесла девушка на английском двадцать второго столетия, - а ее младшая сестра Дуньязада, которую ты украл по ошибке. Мне следовало признаться с самого начала, но я знала, что в действительности ты явился за моей сестрой, а мне так хотелось оказаться на ее месте, сбежать из постылого дворца. Дознавшись до правды, твои коллеги сочли меня Незначительной Персоной и позволили остаться. Потом отправили в школу-экстернат, где я освоила современное наречие и обучилась поразительным вещам о вашем сказочном царстве. Еще они сказали, что рады тому, что я не Шахразада, потому что в отличии от меня Шахразада вряд ли рассказала бы Пигмалиону что-то новое сверх того, что он знал и так. Напоследок они пообещали: «Марку мы ничего не скажем. Удивишь его, когда он вернется». Ты вернулся, и вот я здесь.
Теперь Биллингс вспомнил. Когда Шахразада перебралась к султану во дворец, она взяла с собой младшую сестру и сделала ее кем-то вроде конферансье. Каждый вечер Дуньязада садилась у ложа султана, и как только наступал черед новой сказки, говорила: «Заклинаю тебя Аллахом,
сестрица, расскажи нам что-нибудь, чтобы сократить бессонные часы ночи», и Шахразада начинала рассказ.
На улице автоматическая пешеходная дорожка вывела их прямо к воздушной стоянке, где Биллингс припарковал свой квазимобиль. Щелкнул брелок, и квазимобиль опустился, застыв в воздухе, точно ковер-самолет. Биллингс со спутницей поднялись на борт и взмыли в небо двадцать второго столетия.
- Как сильно ты меня любишь? - спросила Дуньязада, глядя, как мимо лобового стекла проносится синешейка.
- Безмерно, - ответил Маркус Н. Биллингс и крепко поцеловал девушку.
И жили они долго и счастливо, не зная горя, пока не истек отпущенный им срок и, смерть, предвестница конца земных радостей и разлучница влюбленных, не постучала в дверь.
АНАБАСИС ВО ВРЕМЕНИ
I. Кунаке
При виде мчащейся на него неуправляемой серпоносной колесницы Александру-лакедемонянину оставалось только одно - трансгрессировать.
С исторической точки зрения, ему было не место ни под колесницей, ни в битве при Кунаксе.
Под колесницу он бы не попал, не запусти Дурис-беоти-ец камнем в ошалевшую от страха лошадь.
Шел четыреста первый год до рождества Христова; Алеку, сотруднику древнезрелищной компании двадцать первого века «Былое-Ко», поручили захронолизировать события, описанные Ксенофонтом в «Анабасисе». В столице древней Лидии, Сардах, куда его доставили «Межэпохальные хронолинии», Алек примкнул к многочисленным греческим наемникам из армии Кира Младшего, задумавшего свергнуть своего брата, царя Артаксеркса. Под предводительством Кира войско двинулось через Лидию, Фригию, Киликию, Сирию и Аравию на Вавилон, где и разыгралась битва при Кунаксе.