Кричали вразнобой.
По улице Шухевич-стрит
Шёл пёстрый гей-парад,
Но был нацистами избит
В нём каждый демократ.
Тут набежали патрули,
Прогнали нацюков
И донов Педро увели
Подальше от быков.
Был митинг на Бандера-стрит,
Клял москалей, речист,
В шикарной вышиванке жид —
Залётный аферист.
Скакали, злобою дыша,
Те, кто не москали,
Свисала щедрая лапша
С ушей аж до земли.
В себя колёса закатив,
Колёса оседлав,
Детишки бизнес-воротил
Покинули найт-клаб.
Неслись на мерсах и порше
Куда хайвей ведёт,
И каждый — демократ в душе,
И каждый — патриот!
А ну, не стойте на пути,
Прогресс не удержать!
Мы поколенье либертú,
Европа — наша мать!
Кружил, кружил передо мной
Бесовский карнавал…
И думал я: какой больной
Всё это намечтал…
Украина. 16 год
(Devoted to S.O.)
На разворотах бульварных газет
Хищные вспышки сигнальных ракет,
Красные с чёрным знамёна полков,
Чёрные с золотом ленты венков.
Чьих-то реляций контуженный бред,
Лживых призывов тупой трафарет,
Рыжее пламя горящих домов,
Жирная копоть висящих дымов.
Сторож кладбищенский, пьян и суров,
Хвалится качеством новых гробов,
Вот вам дары беззаветной борьбы:
Деньги — могильщикам, мёртвым — гробы.
Мутным потоком в морщинах земли
Реки забвения вспять потекли,
Снова у брода свинцовый сквозняк,
Снова у входа матрос Железняк.
Вера безжалостно втоптана в прах,
Ненависть в душах, война в головах.
Время настало железных фаланг,
Круг описало, как бумеранг.
Последний день
О, славный Город оживлённый!
Средь буйной зелени садов,
кампанским солнцем позлащённый,
возносишь статуи богов.
Благословенным свежим утром,
не ведая тоскливых дум,
хранишь прохладу в храме мудром
и слышишь рынков бойкий шум.
Картины жизни повседневной
привычной чередой текут,
не знает тайны сокровенной
приговорённый свыше люд.
Патриций Марк и Гай, патриций
шагают в термы поутру,
где варвар-банщик краснолицый
прогонит губкою хандру.
На Форуме трибун Геродий
клянёт усопшего Суллу,
бранит соседей, злых отродий
И гражданам поёт хвалу.
А граждане, весьма похоже,
решают как им сбросить пар —
то ли набить трибуну рожу,
то ли податься в лупанар.
Ни старых битв легионеры,
ни ткач, ни повар, ни купец,
ни лицедеи, ни гетеры
свой не предчувствуют конец.
Предвестьем будущих агоний
уходят в небо от земли
дымки священных благовоний,
дымки весёлой конопли.
Во здравие домашних ларов
течёт фалернское рекой,
но рок над жертвами пожаров
уже провёл своей рукой.
Юпитер целится, сжимая
охапку молний в кулаке,
обильно лавой набухая,
ворчит Везувий вдалеке...
Ты спросишь: лет прошло две тыщи,
Что нам до пепла древних стран?
— Ужель не чувствуешь, дружище,
как вдалеке ворчит вулкан?
Оранжевое Лето (04 — 17)
Выходит утром на балкон
Король Оранжевое лето.
Берет гитару в руки он
И целый день поет куплеты.
(В.Степанцов)
О Боже, как ты постарел,
Король Оранжевое Лето,
Где лучезарный тот пострел,
Что девушкам дарил букеты...
Что по утрам включать любил
Фонтаны ультрафиолета,
А нынче выбился из сил,
Король Засушливое Лето.
Твоё оранжевое знамя
Давно ушло за полцены,
Рисуешь в красно-чёрной гамме
Картины краха и войны.
Водил ты яркий карнавал
На переполненных майданах,
Но фигу истово держал
В глубоких солнечных карманах.
Глаголом жёг сердца людей —
От жара съёжилась держава,
И гвозди делал из людей,
Загнал-согнул, героям слава!
Земля дымится под ногами,
Одето в хаки полстраны,
Играешь в восходящей гамме
Мотив бессмысленной войны.
Как затянулся твой сезон,
Король Оранжевое Лето,
На смутном рубеже времён.
В плену навязчивого бреда.
Безмолвно тащится народ
Тропой меж верой и крамолой,
Покамест каждый не смекнёт:
А ведь король-то вправду голый!
Хореомания или Путь в Европу