— Вы пейте, пейте, господа. В небольших дозах спиртное исключительно полезно для тонуса мышц и мозговой активности. А про Асланова... Так получилось, что на момент пробуждения бывший, я подчеркиваю, бывший майор Асланов находился в следственном изолятора номер один УФСИН, это на улице Япеева. Что ему инкриминировали, я не знаю, но догадываюсь. Впрочем, тут не нужно быть провидцем. Коррупция, господа, коррупция... Но вернемся к нашим баранам. После пробуждения Асланову удалось освободиться и выпустить на свободу из камер часть, так скажем, питомцев этого учреждения. Среди них оказался один из бывших сотрудников хозяйственного управления Правительства республики. Он-то и подсказал Асланову мысль проверить склады НЗ, оборудованные в специальных помещениях под Кремлем.
— Бункер, что ли, какой-то? — морщась от горечи «Зубровки», спрашивает Ник.
— Именно бункер. Там Асланов и его новые друзья, среди которых были как бывшие полицейские, так и обычные уголовники, нашли всё, что нужно для создания незаконного вооруженного формирования — обмундирование, оружие, боеприпасы, продукты и прочее.
— Вы сказали, что Асланов освободил часть заключенных, — задумчиво произносит Ник, которому «Зубровка» сразу ударяет в ноги. — А как же остальные? Они... заперты в камерах?
Филатов холодно улыбается.
— Думаю, в настоящий момент живых там уже не осталось. Но это не важно.
Филатов похож на ящерицу. Кожистый такой человекоящер. Без эмоций, без чувств. Глаза — как у рыбы. Я его боюсь, если честно. Боюсь больше всех и больше всего. Потому что знаю, чувствую — он все время где-то рядом, он может появиться в любой момент и в любой точке города. Появиться и сказать: «Пошли со мной». И я пойду. Пойду, как крыса за Гаммельнским крысоловом. Как кролик за удавом. У Филатова есть какой-то секрет, какая-то тайна. И вилы. Как у дьявола.
Хотя дьявол в моем представлении должен быть таким... брутальным, что ли? Большой, агрессивный, с темной кожей, алчными глазами, волосатый, рогатый, мускулистый. Но это, конечно же, киношный дьявол, компьютерный. А настоящий — вот он, угощает нас горькой настойкой и жареной уткой. Где он ее взял, интересно? Поймал на речке? Или подстрелил? Вроде оружия у Филатова нет. Хотя — зачем дьяволу оружие? Он и так все может, и утку добыть, и душу купить. Вот сейчас наши покупает, наверное. А мы и рады стараться, сидим тут, клювами щелкаем. Может, он врет все — про Асланова? Хотя вряд ли. Я глаза того урода никогда не забуду. И в них, в этих глазах, что-то такое было... Радость, что ли? Радость от того, что теперь ему и таким, как он — все можно.
Поэтому пусть лучше мы продадим душу дьяволу Филатову, чем нами будет управлять бывший майор Асланов, и в городе воцарятся его порядки...
— А что важно? — принимая из рук Хала кружку, спрашивает Эн.
— Важно, что Асланов теперь монополист. Он подчинил себе девять крупных общин города, его люди согнали туда всех, кто пытался выжить в одиночку или небольшими группами. «Кремлевские» обложили общины данью, а фактически превратили людей в рабов...
— Ой, горькая какая! — задохнувшись, Эн не глядя ставит кружку на пол, трясет головой.
— А вы закусывайте, барышня, рекомендую вот огурчиком — очень способствует.
— Много их? — деловито спрашивает Хал.
— Боевиков, тех, кто получил оружие — около сотни. Десятка три обслуживающего персонала. Ну, и рабы — женщины, мужчины.
— И что, все вот так вот согласились, никто не выступил против? — вмешивается Ник и тут же вспоминает, как всё произошло в Цирке. Вспоминает — и кривится от несуразности собственного вопроса.
Филатов тем не менее берется отвечать:
— Асланов хитер. Он почти нигде не действовал нахрапом. Вы же знаете — все обставляется под законную власть. Администрация Казани — кто же будет против? Правда, на самом деле аббревиатура «АК» расшифровывается иначе — «Аслан, Кремль». Но это для своих. Что-то вроде пароля.
— Почти нигде — значит... — начинает Хал.
— Да, — кивает Филатов, вытирая платком порозовевший нос, на котором выступили мелкие бисеринки пота. — В Советском районе его люди попросту наехали на небольшую общину, обосновавшуюся в здании бывшего профтехучилища. Наехали — и получили достойный отпор. В общине оказалось несколько охотников, сохранивших свои ружья. Они сумели раздобыть где-то качественный порох, снарядили патроны, и когда «кремлевские» сунулись к ним, начали отстреливаться. В итоге у Асланова двое «двухсотых»[20].
— Значит, не такая уж у него и монополия на оружие! — восклицает Ник и с досадой бьет кулаком в ладонь. — Оружие! Я же говорил Бабаю! Если добыть стволы...