Борис уперся в дверь и попытался сдвинуть ее в сторону. Поднатужился. Затем отступил на шаг и отер о штаны перемазанные сажей ладони.
— Заклинило, — сказал он буднично, словно каждый день как на работу ходил на сгоревшие бензоколонки и пытался попасть внутрь.
— Попробуем разбить? — предложил я.
Брат прищурился. Остановил взгляд на камне, который я все еще сжимал в потной ладони, хмыкнул.
— Попробуй.
Я отступил на шаг.
А может, не стоит лезть? Мало ли чего там внутри?
— Не боишься? — спросил я на всякий случай.
— Чего? Что труп обгоревший выскочит? Боюсь, конечно.
Черт бы его подрал! Может он хоть иногда нормально разговаривать?
Пальцы судорожно стиснули камень. Я размахнулся и бросил его в стеклянную дверь. Сильно, вложив всю злость и отчаяние.
То ли злости оказалось мало, то ли дверь была рассчитана на хулиганье с подножным орудием пролетариата, то ли я вообще в раму попал — стекло выдержало. Камень отскочил в сторону с металлическим звяком. Точно, в раму тюкнул. Снайпер.
Я поглядел на Бориса. Тот, оценив мою попытку, хозяйским взглядом окинул окрестности. Пихнул мне портфель с лопаткой, отошел на несколько шагов, подобрал валяющуюся рядом металлическую урну и вернулся.
— А ну-ка, посторонись.
Я отшатнулся в сторону. Борис подхватил урну и, занеся ее сбоку по кривой дуге, вмазал по стеклянной двери. Громко треснуло. Стекло расцвело «розочкой», но не осыпалось.
— Каленое? — предположил я.
— Пофиг, — отозвался Борис и, вскинув урну второй раз, врезал по двери, закрепляя успех.
Стекло не выдержало четвертого удара: хлопнуло, посыпалось мелкими брызгами. В раме остались угловатые осколки, подернутые сеткой трещин. Борис откинул свое стенобитное орудие. Урна, громыхая, откатилась в сторону.
Брат забрал лопатку, сбил остатки стекол и полез внутрь.
В магазине было темно и грязно. Воздух, душный и влажный, застоялся. Пахло старой гарью.
Пожар здесь явно случился давно, и огонь не пощадил ничего. Полыхало не только снаружи, но и внутри магазина. И хотя не все выгорело подчистую, ни еды, ни воды здесь не сохранилось.
Больше всего досталось той части магазина, что располагалась возле входа. Витрины тут торчали почерневшими металлическими остовами с налипшим расплавившимся пластиком и еще невесть какой дрянью. За стойкой, где вероятно когда-то была касса, сидел обгоревший скелет.
Я пошел вглубь магазина. Под ногами хрустело и лопалось. Что именно? Не знаю. Я предпочитал не думать о том, по чему иду. Подсветить все равно было нечем.
Дальний конец зала сохранился лучше. Здесь обнаружилось несколько почти не тронутых огнем витрин. Зато в них поселились мыши. Видно, что-то съедобное тут все же можно было отыскать. А еще здесь была задняя дверь. В сортир или в какое-то техническое помещение.
— Борис! — позвал я.
Брат был далеко и, судя по звуку, рванул ко мне через ползала не разбирая дороги.
— Чего орешь? — спросил он недовольно, едва не налетев на меня в полумраке.
Я постучал пальцем по дверному полотну.
— Здесь другой выход.
— И чего стоим?
Рука брата бесцеремонно вцепилась в предплечье, и он отодвинул меня в сторону. Перед носом покачнулся знакомый поджарый силуэт. Защелкало. Судя по звуку, Борис дергал ручку.
Затем перестал, но с места не сдвинулся. Что он там делает?
Тишина нового мира угнетала. Хотелось чего угодно, пусть самого глупого разговора — лишь бы не молчать.
— Заперто? — спросил я.
— На ключ, — подтвердил Борис и отошел в сторону. — У кого здесь может быть ключ?
Я зашагал следом за ним обратно к выходу. Что будет делать брат, уже было ясно, хотя я до последнего надеялся, что ошибаюсь.
Не ошибался.
Борис прошел за кассу и стал искать ключ там, где он, безусловно, мог быть. Там, где у меня рука бы не поднялась его искать.
— Боря, это мародерство, — сказал я.
— И что? — спокойно поинтересовался брат. — Помещение закрыто. Дверь подогнана плотно. Дверь металлическая. Есть шанс, что за ней сохранилось что-то полезное. Может, хоть воду найдем. Нужен только ключ, и я, блин, его найду, даже если этот мертвяк сожрал его перед смертью.
— Это не по-человечески.
— А что по-человечески? — с интересом спросил Борис.
— Не знаю. Надо похоронить как-то…
— Тогда на улицу выйди и там всех похорони. Я буду думать о себе живом, а не выражать почтение к нему мертвому. О!
Звякнуло, и Борис вскинул над головой целую связку ключей.
Возможно, среди них и был нужный, но подобрать его в темноте оказалось невероятно сложно. Брат долго чертыхался, но дверь так и не отпер.