— Глеб, — сказал я, автоматически пожимая хрупкую, совершенно девичью ладонь. Сам не понимая, на кой черт, добавил: — Я потерял маму в авиакатастрофе.
— Сочувствую, — закуривая новую сигарету, обронила Марта. Разумеется, без тени сочувствия. — Моя старуха, поди, выжила. Ее и атомной бомбой не пришибешь. Хорошо, что потерялась, а то бы так и шпыняла.
В сердце больно кольнуло воспоминание о маме, но я промолчал. Нет смысла обижаться на бунтаря-подростка, которому избавление от докучливых родственничков — благо, а не горе.
— Зря не куришь. — Марта сплюнула и коротко, оценивающе стрельнула глазами. — Меня реально расслабляет.
— Не зря, — строптиво ответил я.
— У тебя и воды нет, — констатировала Марта. Ловко скинула с плеча рюкзак, вытащила баклажку и протянула мне. — На, пей. А то тебя наш Шашлык-машлык каждую каплю потом заставит отбатрачить.
Я благодарно кивнул и припал к горлышку.
Хотелось пить еще и еще, но, стараясь не наглеть, я остановился. Завинтил крышку и вернул бутылку девчонке.
— Спасибо.
— Да пожалуйста, — пожала она плечами, убирая тару обратно в рюкзак и туша кроссовкой очередной окурок. — Ты где проснулся?
— Во Внуково.
— Где-е-е?
Кажется, впервые с начала нашей неуклюжей беседы мне удалось ее удивить.
— Возле аэропорта.
— Это же за… — Она помялась, подыскивая слова. — Ну, за стеной света за этой, или как там ее…
— За двумя, — поправил я.
— Чего «за двумя»? — не поняла Марта.
— За двумя стенами, — пояснил я. — Я прошел через две стены света.
— Одна и та же, — теряя интерес к теме, махнула рукой Марта. — Просто виляет туда-сюда.
— Нет, — с нажимом сказал я. — Не одна и та же. Две разных. Это вроде… — Теперь я, в свою очередь, поискал слово. — Это как камень кинули, и круги пошли. Каждая стена — круг. Граница. А между ними — слой воды.
Марта посмотрела на меня. На этот раз — пристально, долго. Словно решая, поверить или списать на невменяемость.
А я вдруг ужаснулся, как точно выразил догадку, которая давно крутилась у меня в голове. Слои. А границы между ними — эти стены золотистые. Как круги на воде, куда камень бросили. Только не движутся, а застыли намертво. Или движутся?
Получается, сейчас я на втором с края слое, что ли? Интересно, кому-нибудь еще эта мысль в голову приходила? А может, кто-то уже и карту набросал, как эти слои-волны расположены? Нет, это вряд ли — слишком большой масштаб получается, даже навскидку.
— Я слышала, что люди оттуда приходили, но сама стену не видела, — серьезно сказала Марта. — Не зна-а-аю, не верится как-то… Тут вон, в одном-то районе хренотень какая творится, ниток не хватает… Не зна-а-аю.
— Да мне, в общем-то, не важно, верят мне или нет, — признался я. — Мне идти надо.
— Не пройдешь ты в свой центр, — закуривая очередную сигарету, обронила Марта.
— Откуда ты…
— Да чего я, не слышала, что ли, как ты с Шашлыком трындел, — хмыкнула она. — Он жлоб, конечно, но одно верно сказал: в центр отсюда не пройти.
— Вы сговорились, что ли? — выдавил я.
— Это не мы, это природа сговорилась. — Марта глубоко затянулась и выпустила дым, широко раздув ноздри. — Знаешь, кто придумал по ниткам ходить?
— Ну?
— Я придумала. И я тебе говорю, в центр здесь можно пройти только через мост. А через него не получается перекинуть направляющую нить. Слишком большое расстояние. Поэтому — в центр пройти нельзя.
Я стиснул зубы. Процедил:
— Что нужно, чтобы твою нитку протянуть?
— Нитка не моя, — тут же пожала плечами Марта.
— Перестань ты! Объясни!
— Э, Глебушка, — фамильярно заявила девчонка, включая гонор на полную катушку, — иди-ка ты обратно в свое Внуково. К маме. А на меня не ори.
Зубы сжались еще сильней. Если бы она была мужиком — врезал бы. Но бить девчонку… Не, тут надо иначе. Она ведь придумала, как по ниткам ходить, а задачку с мостом не решила. И пусть сколько угодно корчит из себя бунтарщицу, которой всё до фонаря, на самом деле — эта задачка ей покоя не дает.
— А ведь ты хочешь на ту сторону попасть, — прошептал я, разжав, наконец, зубы.
Марта стрельнула глазами. Затянулась. Промолчала.
Попал. В самую точку!
— Ну, так что? — добил я. — Расскажешь, как тянуть направляющие?
Девчонка затушила окурок. Облизнула пухлые губы, на которых уже почти не осталось помады. С напускным равнодушием поинтересовалась:
— Глеб, тебе очки не жмут?
— В самый раз, — победно улыбнулся я. — Слушаю.
Девчонка начала рассказывать, дымя без остановки, раскуривая одну сигарету от другой. Говорила долго. Как проснулась, как петляла возле Октябрьской, как прошла по Крымскому валу, держась за обвисшие провода, и как ее посетила идея насчет направляющих…