Методом проб и ошибок установила, что оттуда, откуда нельзя выбраться без нити, совершенно спокойно можно выйти, держась за леску. Раздобыла снасти и стала прокладывать маршруты. Скоро стало ясно, что лески хватает не везде. Иногда требовалось натягивать что-то потолще: проволоку, капроновую бечевку или провод. А в некоторых местах приходилось сначала набрасывать нить на какую-нибудь вешку и только после этого идти.
Вскоре к Марте присоединились еще несколько человек, и прокладывать пути стало легче. Спустя пару дней, когда жизнь начала налаживаться, на общину наткнулись менты. Хорошо, что успели вовремя оборвать нити, ведущие в сторону Октябрьской, а то бы озверевшие стражи правопорядка всех бы вырезали — у них там вконец кровлю перекосило.
Постепенно наладили кое-какое хозяйство, раздобыли и поставили палатки, освоили безопасные места для рыбного и голубиного промысла. Птиц ловили так же, как и рыбу: на крючок и наживку.
— …а Шашлык-машлык у нас вроде администратора, — закончила Марта, утрамбовывая окурок в пластиковое седло лошадки. — Ну, какой у тебя план?
У меня плана не было, но девчонке знать об этом вовсе не следовало.
— Пошли, поглядим на мост, — предложил я.
— Ну, пошли. — Она пожала плечами и отклеилась от карусели. Взялась за бечевку. — Только, если ты фигурально выражаешься, предупреждаю: у меня месячные.
Я не сразу сообразил, что она имеет в виду. Когда дошло, сухие губы невольно растянулись в улыбке.
— Дура.
— Я что, некрасивая? — в лоб спросила Марта.
— Да не в этом дело…
— В месячных?
— Да при чем здесь это! — оборвал я ее, сбивая со скользкой темы. — У меня женщина есть.
Некоторое время мы молча шли, держась за веревку. Потом Марта остановилась, обернулась и спросила:
— И что?
В глазах девчонки застыло искреннее непонимание. Ну и как ей объяснить, что случаются еще такие феномены, когда люди любят только друг друга. Редко, но случаются.
Борзый бы в этой ситуации не растерялся…
— Не тормози, — сказал я, добавив в голос жесткости.
Марта хмыкнула и пошла дальше.
Через минуту мы остановились у въезда на мост. Края проезжей части были уставлены машинами, а две центральные полосы пустовали, перегороженные выцветшими конусами. На этих полосах машин не было. По-видимому, в момент отключения здесь проходили дорожные работы.
Высоченные балки торчали на фоне светлых облаков, как клыки какого-то исполинского зверя. От пустынной громадины Крымского моста становилось не по себе. После всего, что мне наговорили, так и представлялось, что вот сейчас сделаешь еще шаг-два и окажешься где-нибудь в Алтуфьево.
— Ну вот, пришли, — сообщила Марта, закуривая. — Что надумал, Макиавелли?
Я оглядел асфальт. Прикинул расстояние до ближайшей легковушки. От нее — до следующей.
— Что, если попробовать двигаться отрезками? Добрался до одной машины, закрепил нить, потом дальше.
— Умник, — фыркнула Марта. — Я в первую очередь об этом подумала. Хорошо, сама не сунулась проверять… Так первый мужик пропал.
Я прикусил язык.
— Тут всё хитрее, — сказала девчонка. — Видно, по всей длине нитку тянуть надо. Иначе не пройдешь.
— Шашлычник говорил, поверху нельзя. Это правда?
— Пробовали. Бесполезно.
— Слушай! — осенило меня. — А вы ведь снасти нашли где-то? Наверняка можно в охотничьих магазинах отыскать рабочий арбалет или лук там какой-нибудь спортивный…
— Фильмов насмотрелся? — усмехнулась она, запуская окурок под откос. — Тут знаешь какая машинка нужна!
Я крепко задумался, оглядывая местность.
Занесенная пылью и ветошью горка асфальта, проржавевший насквозь укладчик, огромные барабаны с черными мотками кабелей, продавленный ударом автобуса парапет, неторопливо плывущий по реке труп…
Я отвел глаза от воды. Спросил, не поворачивая головы:
— Просто так хочешь на ту сторону? Или…
— Или, — перебила Марта, провожая взглядом проплывающий труп. — Надоело мне на одном месте сидеть. И хочу на этот золотой свет посмотреть. Пока сама не увижу, не поверю. Там, за мостом, судя по тому, как ночью дома мерцают — должен быть.
— А что же через парк к внешней стене не пойдешь? — удивился я. — С твоими-то способностями — оно куда проще.
— Не могу я туда. — Марта сунула руки в карманы и по-мальчишески сгорбилась. — Собаки там.