– В нижнем слое табулы мы видим звезду Танкреда в ту самую ночь, когда она взорвалась, в четыреста девяностом году. Практически в то мгновение, когда свет проник в нашу атмосферу, светитель Танкред поднял глаза к небу и увидел сверхновую. Он побежал к большому телескопу своего концента, вложил в него точно такую же фотомнемоническую табулу и навёл трубу на звезду. С тех пор табула лежала там, записывая взрыв каждую ясную ночь, пока в две тысячи девятьсот девяносто девятом году её не вынули, чтобы снять копии для тысячелетников.
– Я всё время вижу такие в фантастических спилях, – сказала Корд, – но не знала, что это взрывы. – Она несколько раз провела пальцем по краю табулы, двигая изображение на тысячу лет в секунду. – Но тут это видно яснее ясного.
– У табулы есть множество других возможностей. – Я показал, как увеличить картинку до пределов разрешения.
До Корд наконец дошло, к чему я клоню.
– В этой штуке, – сказала она, указывая на табулу, – должен быть какой-то синап.
– Да. Поэтому она гораздо лучше фототипии – как твоя пятикоординатная установка становится лучше благодаря своим мозгам.
– Разве это не против вашего канона?
– Некоторые праксисы нам разрешили оставить. Скажем, новоматерию в наших стлах и хордах или вот такие табулы.
– Когда? Когда были приняты эти решения?
– На конвоксах после Первого и Второго разорений, – сказал я. – Понимаешь, хоть эпоха Праксиса и закончилась, конценты дважды набирали большую силу, соединив изобретённые их синтаксическими группами процессоры с другими инструментами – в одном случае для создания новоматерии, в другом – для манипуляций с цепочками. Это напомнило людям об Ужасных событиях и привело к Первому и Второму разорениям. Наши правила насчёт ита и того, какие праксисы можно использовать, а какие – нет, составлены в те времена.
Для Корд всё услышанное было слишком абстрактно, но внезапно она ухватила суть, и её глаза расширились.
– Ты об инкантерах?
По идиотскому, бессознательному рефлексу я взглянул в окно на милленарский матик – он стоял на утёсе вровень с башней, но его закрывала древняя крепостная стена. Корд правильно истолковала мой взгляд. Хуже того – она этого и ждала.
– Миф об инкантерах восходит к эпохе, предшествовавшей Третьему разорению, – сказал я.
– И о тех, с кем они воевали… забыла, как называются…
– Риторы.
– Ах да. Так в чём, собственно, разница?
Корд смотрела на меня с наивным любопытством, накручивая на палец часовую цепочку. Я не мог отплатить ей той же монетой: показать, какие глупые вопросы она задаёт.
– Ну, если ты смотришь такого рода спили, то знаешь про них больше меня, – сказал я. – Мне как-то попалась такая бойкая формулировка: мол, риторы умели менять прошлое и делали это с удовольствием; инкантеры могли изменять будущее, но прибегали к своему умению крайне неохотно.
Корд кивнула, как будто это и впрямь объяснение, а не чушь собачья.
– Им приходилось менять будущее в ответ на действия риторов.
Я пожал плечами.
– Опять-таки, всё зависит от того, какая фантастика тебе нравится.
– Но те, кто там, инкантеры? – сказала Корд, глядя на утёс.
Мне стало совсем кисло, поэтому я снова вывел её на площадку, но там Корд опять повернулась к милленарскому матику. Я наконец понял, что она просто хочет себя успокоить. Увериться, что странные люди, живущие на утёсе над её городом, не опасны. И здесь я был рад ей помочь, тем более что потом она может успокоить других. В том-то и цель аперта – рассеивать предрассудки и сглаживать острые углы.
Однако врать Корд я тоже не мог.
– Наши тысячники – особая история, – сказал я. – В других матиках, например в том, где живу я, смешаны разные ордена. Там, на утёсе, все принадлежат к одному ордену – эдхарианскому. То есть все они – последователи светителя Халикаарна. В тех сказках, о которых ты говоришь, они были бы инкантерами.
Видимо, мне удалось полностью удовлетворить её любопытство насчёт инкантеров и риторов. Мы продолжили экскурсию по звёздокругу, хоть мне и пришлось сделать крюк, чтобы не пройти близко от ита, который вышел из подсобки, неся на плече моток красного провода. Корд это заметила.
– А зачем вообще держать здесь ита, если вы их избегаете? Не проще ли отправить их куда подальше?
– Они обслуживают некоторые части часового механизма…
– Невелика хитрость! Тут бы и я справилась.
– Ну… сказать по правде, мы сами задаём себе этот вопрос.
– Воображаю! И наверняка у вас есть на него двенадцать разных ответов.
– Есть устойчивое мнение, что они шпионят за нами по указке мирских властей.