— Группы А-1, А-2 и А-3 мне! Срочно!
Вылетев из жилой части апартаментов, Далан моментально исчез в арсенале, и уже через две минут поднимался на лифте к посадочной площадке города-башни, облачённый в автономный доспех сверхтяжёлого класса.
Следы его внука нашлись. На свалке в окраинах Лазбурга, нужные образцы ДНК засветились у каких-то охотников за человеческими органами.
Если дети ещё живы, он костьми ляжет, но спасёт их! А если нет — сожжёт к чёрту весь этот город вместе с помойкой!!..
Глава 10
(без вычитки)
«День 36-й»
Лазбург. Зона третьего класса тестостероновой угрозы — практически окраина города. Кафе… Ну как кафе? Жральня с автоматическим обслуживанием, где всё делают дроны, а еда представлена стандартным набором продуктов заводского изготовления. Дёшево, не особо вкусно, но зато нет ни одной осточертевшей бабы с завышенным ЧСВ — никто из таких в здравом уме сюда не сунется, а если и сунется, то сразу сбежит. Место буквально кишело «грязными» мужиками, на которых до сих пор и держится вся инфраструктура этого города!
Ведь мало кто полезет за такую зарплату в подземные части Лазбурга, построенные ещё полтора века назад. А некоторые женщины и вовсе за любые деньги мира этим заниматься не станут — слишком грязно, тяжко и травмоопасно. Вот и осталась вотчина канализации, водопровода, работы с фундаментами и прочими радостями, почти монопольно за сильной половиной человеческого вида, приезжающими в город с окраин за живыми деньгами и социальным рейтингом.
Но это ладно, не о том сейчас речь.
Я сидел здесь совсем не для того, чтобы философствовать на пространные темы или вести внутренний спор о пользе и вреде феминизма. Всё было как всегда банальнее — работа и ещё раз работа. Следовало попытаться завершить кое-какие дела официально, прежде чем переходить к очередному этапу своего плана.
Я и два моих охранника из числа новичков, набранных Стёпой с Андрюхой из своих знакомых и сослуживцев, расположились подальше от входа. Так, чтобы за нашими спинами была только стена, а перед нами раскрывался вид на дверной проём главного входа и бо́льшую часть обеденной залы. А всё потому, что, такие как я тоже не были здесь особо желанными посетителями.
На дорогой машине, с охраной, одетый в явно недешёвый костюм, я с первых минут привлекал к себе агрессивное внимание мужиков. А уж рожа моя и вовсе просила кирпича со страшной силой! Настолько внешность этого тела была ненормально красивой…
И всё же до нас не докапывались. Может потому, что моя охрана была даже здесь вооружена до зубов — это не запрещалось. Может потому что весь зал был под наблюдением видеокамер и окуляров роботов, напрямую подключённых к службе безопасности Лазбурга. А может потому, что я мягко отваживал от себя внимание обывателей, заставляя их быстро терять ко мне интерес и агрессию.
— Он здесь, — в ухе моём заботливо заговорил оператор, предупреждая нас о приезде делового партнёра (снаружи мы оставили наблюдателя в автомобиле охраны). И как ни странно, был он мужчиной… Или точнее, пока ещё заготовкой под оного — юношей шестнадцати лет. Последнего живого представителя семьи Меньшиковых, серьёзно пострадавшей в процессе переворота.
Не знаю, правда, имела ли эта семья хоть какое-то отношение к той древней фамилии, да это уже было и не важно — всё же двадцать второй век на дворе. Подобные отсылки не имели теперь никакого значения.
Меньшиковы занимались поставкой и обслуживанием различной техники уже более ста лет. Их имя в Лазбурге прочно ассоциировалось с запахом масла, лязгом стали и рёвом двигателей внутреннего сгорания вот уже целый век. И только лет десять назад к ним добавился ещё один образ — медленное, но неуклонное вымирание их семьи. Не было за это десятилетие ни одного года, чтобы кто-то из Меньшиковых не скончался от болезни или несчастного случая, что было чертовски странно.
Старший брат юноши, с кем мне придётся сегодня встретиться, и вовсе погиб совсем недавно — попал в аварию в городе. Не сработала система автоматического торможения элитного беспилотника, его занесло, и тот угодил прямо под бетоноукладчик…
Знакомая схема.
Я ожидал увидеть кого угодно, но не того кто пересёк только что дверной проём, безошибочно найдя нас уставшим взглядом. Высокий, под метр девяносто юноша не выглядел на свои шестнадцать лет — скорей на все двадцать. Был широк в плечах и могуч мускулатурой. Руки его выглядели грубо, словно всю жизнь крутили гайки в минус сорок или долбили ими горную породу без всякой кирки… А на его левом виске уже проступала ранняя седина. Я даже как-то засомневался, действительно ли ему шестнадцать, так что машинально перепроверил это самым надёжным способ — просканировал ауру парня.