На этом захватывающем эпизоде сюжет вдруг прервался. На экран вылезла обычная академическая тетя и минут двадцать выдавала осмысленную информацию. Повторила и растолковала слова, делая упор не на «джакузи», а на «стул», «стол», «входную дверь» и т.п. Огорчила сообщением о том, что в русском языке три рода и шесть падежей. Речь была обращена в основном к методисту, который (по замыслу авторов курса) должен время от времени заниматься с группой папуасов и мог забыть кое-что из грамматики.
Затем американских гостей познакомили с родителями Михаила. Они напоминали старичков из рекламы типа «преемственность поколений»: мой дед пил дрянной чай и я его же пью, а куда мне деваться… Подошли еще гости — одной компанией пожилой поп и трое друзей Михаила: один занимался консалтингом и эдвайзингом, другой был рабочим на заводе, а третий — ди-джеем молодежной радиостанции «Emotional wave».
Они обсуждали предстоящую поездку с гостями в Кремль, а потом — к строящемуся храму Христа Спасителя.
Тут Лантхильда закричала:
— Срэхва, Сигисмундс! Срэхва!.. Льюги!
Сигизмунд и сам видел, что срэхва. Остановил кассету. Нажал на паузу, все персонажи замерли в позах кормления.
— Бихве срэхва? — спросил Сигизмунд.
Лантхильда возбужденно заговорила. Как понял Сигизмунд, это не может быть кунсальтинг. У них у всех — Лантхильда обвела пальцем застывших на экране персонажей — огос скалкинс.
Сигизмунд стал мучительно переводить с девкиного на русский. Ого — телевизор… Нет, стоп. Ого — глаз. Глаза…
— Лантхильд, хвас ист скалкинс?
Лантхильда сбегала за листком бумаги. Быстро набросала несколько фигур. «Манна», «квино» — это понятно. Под ногами у манны и квино стояли две другие фигурки, маленькие и приниженные. Одна — «барнс» — изображал ребенка. Другая — «скалкс» — взрослого мужчину, с бородой, но почему-то маленького.
Лантхильда постучала пальцем по маленькой бородатой фигурке: «скалкс».
Стало быть, в социальном плане в лантхильдиной тайге скалкс котируется весьма невысоко. Шестерка, одним словом…
Лантхильда горячо растолковывала что-то, показывая то на телевизор, то на рисунок. Из ее разъяснений Сигизмунд понял, что Михаил был идентифицирован ею как скалкс. Однозначно. По глазам определила. По огос, то есть.
В принципе, да — шестерка и есть… Интересно, сколько актерам платят за съемки в таких роликах? Гроши, небось…
Тем не менее Сигизмунд настоял на том, чтобы досмотреть кассету хотя бы до середины.
Михаил сводил друзей в оперный театр. Потом на заливку фундамента Храма Христа Спасителя. Побывал с ними в казино. Зачем-то обучил их пользоваться газовой плитой. Это был единственный эпизод фильма, который девка смотрела с пристальным интересом.
Несмотря на полную нежизнеспособность Михаила со товарищи, к Рождеству Лантхильда с трудом начала складывать слова. Делала она это по-своему, с жуткими ошибками.
Началось это внезапно.
Теперь они спали вместе, обнявшись. И вот, проснувшись поутру и дождавшись пробуждения Сигизмунда, Лантхильда произнесла:
— Сигисмундс, ми йедем Крэмл когда?
Сигизмунд захохотал, взбил ногами одеяло, схватил Лантхильду за шею и повалил на себя. Она высвободилась и с важным видом повторила:
— Ми йедем в Крэмл когда?
— Никогда, — сказал Сигизмунд.
— Патамутто? — строго спросила Лантхильда.
— Патамутто мы живем в другом городе. — Подумав, Сигизмунд добавил: — Лантхильд живет в Петербурге. В Петербурге нет Кремля. И слава Богу!
Она пошла варить кофе. Сигизмунд слышал, как она, гремя посудой, распевает во все горло:
— Неет Крэмлья — и слава Боху! Неет Крэмлья — и слава Боху!
Видеокурс русского языка для папуасов обогатил память Лантхильды десятком полезных слов, из которых наиболее стойко укоренились «стол», «стул» и «кунсальтинг». И всё.
Если уж на то пошло, скорее, сам Сигизмунд обучался девкиному наречию.
Все как-то замерло. Молчал телефон (Сигизмунд даже несколько раз проверял, не отключен ли он ненароком). По ого натужные новогодние шутки сменились телевикторинами, которые убеждали угнетенный растущей кварплатой народ, что мол все о'кей ребята, щас угадаем слово из трех букв и за это генеральный спонсор вам подарит радиотелефон. За всем этим мерещился неистребимый Михаил.
От видеокурса Сигизмунда всерьез затошнило уже на середине первой кассеты. Не выдержал — позвонил Генке.
Генка был страшно занят.