Посреди магазинчика стоял пьяный финн. Не приезжий, а местный. Каким-то чудом его не вымели вместе с остальными парголовскими финнами перед войной. Финн был обыкновенный. Как все, только вот финн. Ну, и пьяный. Тоже не диво. Стоял, тяжко уставившись на батарею, и монотонно ругался по-фински, перемежая речь русским матом.
И вдруг дед, ни с того ни с сего, даже не разозлившись, невозмутимо, размахнулся и со всей силы заехал финну в физиономию буханкой.
И вышел из магазина. Финн остался копошиться у стены.
Сигизмунд спросил деда, зачем он это сделал. Дед остановился, посмотрел на внука, улыбнулся неожиданно доброй улыбкой, да такой ласковой, что аж глаза просветлели, и признался: «Не знаю, внучек… Вышло так…» А потом посуровел и велел дома об этом не болтать.
Тогда Сигизмунд не подверг эпизод критическому анализу. Но запомнил. Сейчас он смутно понимал, что именно двигало дедом. Но облечь это понимание в слова был не в состоянии.
Нутряная темная ярость бродила сейчас в душе Сигизмунда. Попадись ему под руку пьяный финн…
Так хорошо начинался вечер. И надо было позвонить и все испоганить… И не прикопаешься — мать.
Сигизмунд повел глазами по комнате. Так. Что-нибудь разбить? Чашку? Нет, чашку жалко. Банку. Шмякнуть об стену, чтоб осколки полетели.
Лантхильда, в третий раз просматривая «Самогонщиков», смеялась над одними и теми же сценами, то и дело упадая на спальник. Она была счастлива, он видел.
Он снял трубку и набрал номер Натальи.
Зима стояла морозная, праздничная. Все было чин чинарем: снег поскрипывал под ногами, хлопья падали с розоватого неба, искрясь в свете фонарей, мороз пощипывал лицо. Кое-где начались аварии на теплосетях, как водится. Как-то раз, поутру, из подвала соседнего дома валил пар — прорвало систему отопления.
Затяжные праздники в стране Трех Толстяков завершились. Школьники с готовым сочинением «Как я провел каникулы» потащились в учебные заведения — кто в школы, а кто и в гимназии. Взрослые, одолеваемые гриппозными предчувствиями, выбрались на работу.
Мрачно и похмельно зазвучала тема очередного повышения квартплаты. Губернатор распорядился объяснить питерцам, что квартплата повышается с февраля вдвое. И не просто так повышается, а ради блага населения. Что-то вроде убедительной лекции на тему «Почему одна больше, чем две»: едино солнце на небе, одна голова у нашего дракона…
Финал всероссийского отдохновения ознаменовался для фирмы «Морена» еще одной напастью: неведомый рекламный листок дал по ошибке телефон сигизмундовой лавки в совершенно левом объявлении. Первый телефонный разговор Сигизмунд провел вполне спокойно и мирно, не подозревая о том, что это лишь начало.
— Я по поводу объявления, — проскрипел в трубке старушечий голос.
Сигизмунд придвинул к себе блокнот, приготовился записывать.
— Тараканы? Рыжие домовые муравьи?
— Я по поводу объявления, — повторила бабка.
— Я вас слушаю.
— Так у вас продается?
— Вы насчет кормов?
— Не знаю, миленький, — засокрушалась бабка, — как это называется — корма или как… электрическое, это… ну, электрическое…
— Бабуль, — изумился Сигизмунд, — чего нет, того нет.
— А в газете прописано, что есть, — проявила настойчивость бабка.
— Да вы объясните толком, что вам нужно.
— Меня просили узнать. Цену, все такое. Электрическое. Еще Брежнев принимал.
Сигизмунд подумал немного. Попросил:
— Прочтите объявление. Что там написано?
В трубке зашуршала газета. Старушечий голос медленно принялся зачитывать. Газетка была из бесплатных листков и называлась «Под небом голубым». Распространялась в Петроградском, Василеостровском и Центральном районах. Рекламировала уже набившее оскомину электронное чудо — кремлевскую таблетку. Съел — и порядок. Гарантировала неслыханные скидки тем, кто позвонит по телефону и предъявит вырезанный из газеты купон.
Телефон был правильный — «Морены». А фирма указана другая — «Симплициссимус». Бабка зачитывала это название минут пять, спотыкаясь на каждом слоге.
— Ошибочка вышла, бабуля, — с облегчением молвил Сигизмунд. — Фирма-то другая. Опечатка в газете.
— Так меня просили узнать, — завела бабка.
— Ошибка. Опечатка это! — сказал Сигизмунд.
— А насчет цены?
Сигизмунд порекомендовал бабке позвонить в редакцию газеты. Там, мол, все знают. Бабка закручинилась — отыскать телефон редакции она затруднялась.