Заслышав, что Лантхильда направляется на кухню, Сигизмунд развернул крыску вместе с ее драгоценным огрызком мордой к мешочкам. Лантхильда поглядела на него как на полного кретина. Головой покачала предостерегающе.
Сигизмунд сунул крысу обратно в клетку, где та невозмутимо продолжила свое занятие. Лантхильда повернулась и вышла. Сигизмунд слышал, как она, войдя в комнату, где шел ремонт, обиженно затараторила. Видимо, рассказывала бабам-маляршам о нанесенной обиде. Ее, похоже, поняли, потому что одна из малярш, обращаясь то к товарке, то к Лантхильде, принялась рассказывать про своего мужа. Такой же дебил. Бабы слушали, ахали, дружно всхохатывали. Сигизмунд с неудовольствием слушал, как Лантхильда заливается вместе с ними.
Потом молодая малярша — у той был пронзительный голос — поведала, как водила своего-то кисту удалять. Сам-то боялся идти, пришлось, как дитё, за ручку вести. (Бабы раскатились смехом). Потом донеслось лантхильдино протяжное:
— Нуу…
— Баранки гну, — бойко завершила молодая малярша. — Ну вот, привожу своего-то, там докторша — во! Гренадер!
— Ты кистью-то не маши, — недовольно проговорила та, что постарше. — Ты ж мне в морду брызгаешь.
— Отмоешься. У НЕГО ванна есть.
Еще не хватало. Чтобы они тут в его ванне плескались.
— Ну вот, он мне и говорит, мой-то, чтоб я не уходила — страшно ему. Я за дверкой села, жду. Слышу — вопит. Ну, точно — мой. Выходит потом. Докторша вся в кровище. Говорит: киста у него была аж до самого мозга, непонятно, где и мозг-то помещался, чем он думал-то… В общем, говорит, гной выпустила, а коли с гноем и мозги вытекли — тут стоматология бессильна…
— Йаа… — одобрительно протянула Лантхильда.
— А ты че, из немок, что ли? — осведомилась молодка. И продолжала: — Ну, забираю я своего, а он глядит на меня одуревши… Я уж испугалась: думаю, точно, мозги вытекли… Это и раньше по его поведению заметно было, но прежде, может, киста подпирала, а теперь…
— Мужики на зубную боль слабые, — твердо сказала старшая малярша. — Я своего вела зуб тащить — он по дороге дважды под машину попасть норовил, чтоб лучше его в травматологию забрали… А твой-то как — зубами не мается?
Это она к Лантхильде обращается, сообразил Сигизмунд.
— Таак… — неопределенно ответила девка.
Вот ведь стерва.
— Бывает, значит, — вздохнула старшая. — Мужики — они как дети.
Некоторое время они молчали. Потом завели противную песню «Огней так много золотых» и пели ее визгливо и долго, с подвыванием. Лантхильда подпевала. Она слов, естественно, не знала, просто выла: «а-а».
У Сигизмунда появилось острое желание бежать прочь, бросив дом на поругание.
Закончили бабы побелку на удивление быстро. Сигизмунд настроился на то, что кошмар продлится до вечера. Помнил, как сам белил. Но примерно через час старшая тетка крикнула через стену:
— Хозяин! Иди работу принимай!
Сигизмунд заглянул в комнату. Потолок был новый. Аккуратный. В принципе, это было единственное чистое место в комнате. Все остальное было заляпано, забрызгано, завалено опоганенными газетами. Хотелось смотреть только на потолок, больше никуда.
Лантхильда топталась тут же. Дивилась.
Молодая тетка, виляя задом, слезла со стремянки. Старшая собрала кисти, ведро.
— Жалоб нет? — спросила она.
— Вроде, нормально… — ответил Сигизмунд.
— Ну, если что — нам скажете. Мы подправим.
Оставляя белые следы, тетки бодро протопали к выходу. Кобель смиренно пошел их проводить.
Сигизмунд забрался на стремянку, сбросил на пол газеты, открыв пыльные шкафы и стеллаж. Дал Лантхильде мешок, показал, чтобы собрала мусор. Лантхильда принялась за дело. Забегала с тазами и тряпками, принялась вытирать пыль оттуда, где та неприкосновенно копилась годами.
Сигизмунд уже собрался идти на работу, как в дверь опять позвонили. Зашел сантехник дядя Коля. От него вкусно пахло пивом.
— Эта… — сказал дядя Коля. — Ну че, были?
— Были, — сказал Сигизмунд.
Дядя Коля качнул висевший у входа молоток.
— Это что, мода теперь такая?
— Мода.
— Кому что нравится, — философски заметил дядя Коля. — У однех велосипед висит, у другех колесо от родного жигуленка, у третьех — подкова…
Дядя Коля заглянул в комнату, где бурно хозяйничала Лантхильда. Лантхильда вежливо молвила «драастис» и продолжила труды.
— Справная девка, — оценил дядя Коля, не смущаясь присутствием Лантхильды. — А та ваша, прежняя, больно нос драла. Белоручка, небось. Я к вам кран заходил чинить, помните? Не, не помните, вас тогда не было — на работе были. Так ваша-то — ну вся на говно изошла. А эта ничего, культурная.