– Да я не об этом, слово «свобода», что оно означает? Как вы его понимаете?
– То есть? – в замешательстве Амес Гун смотрел на затемненное лицо Повелителя и залитый отблесками пламени нимб волос.
– Значение этого слова вы мне можете объяснить? Его смысл, что оно значит?
Повисла осязаемая пауза.
– Ну, как сказать… свобода мысли… свобода действия, независимость…
Патриций вздохнул:
– К вашему перечню следует добавить еще анархию и хаос. Но, вы мне назвали лишь понятия, связанные со словом «свобода», а его значения так и не сказали. Ну, напрягитесь, вдумайтесь, какие возникают ассоциации? Делать безнаказанно все что угодно или как?
– Ну, я, право же не знаю… – Амес Гун никогда еще не бывал в таком положении, когда не получалось подобрать простейших слов.
– Вот именно, являясь главою Ордена Свободы, вы даже не знаете, что это такое. Ваша несчастная цивилизация погрязла в рабстве у собственных машин, версов и прочего хлама, как раса вы себя уже практически изжили, превратившись в никчемные аппендиксы у собственных совершенных механизмов, и все притворяетесь, что держите их под контролем. Единственное за что вас можно терпеть в Системе, так это за прекрасное вино, поколения виноделов – вот ваше право на существование. Цивилизация деградантов, вы не помните, как выглядит живой огонь, забыли цвет и вкус энергий, а все создаете абсурдные ордена свобод. Зачем вам нужна эта свобода? Что вы с ней будете делать, если вы даже представления не имеете, что это такое?
Амес Гун молчал, чувствуя, что и стоять не в силах и сесть не может.
– У вас что? – Патриций повернулся к Паргуссу.
– Я министр военных путей сообщений Меркурия, – быстро, будто боясь, что Патриций не станет слушать, выпалил он, – и мое правительство хотело бы заручиться вашим согласием на проведение новой трассы, секретной трассы в Черном Космосе от Меркурия до планеты Долл. Мы хотим сделать там свою базу.
– Торговую?
– Нет, военную.
– А зачем вам столько военных баз? С кем вы воевать собрались? Хотя ладно, это ваше дело. По данному вопросу вам следует обратиться в седьмой отдел Спец. Штата. У вас ко мне всё, я правильно понял? Дракула, проводи гостей. Прощайте, господа.
Патриций отвернулся к огню, а Паргусс с Амес Гуном неловко поклонились и поспешили за стариком.
Оставшись в одиночестве, Патриций некоторое время смотрел на бушующее за спиной воина-дракона пламя, потом взял бокал посмотрел на вспыхнувшее темно-рубиновое вино, наслаждаясь богатством красок и оттенков.
– Свобода… – произнес он с тихой усмешкой, и поднял взгляд на склоненное над ним темное лицо воина. – Свобода… пустота, вечность, не подвластная Времени, лишенная движений и зависимых событий, не имеющая ни границ, ни окончания, нечто похожее на Запредельный Ад, не так ли, мой каменный друг? И эта бесконечность свободно раздавит всякого на кого обрушится, и что тогда?
Перепоручив гостей слугам, Дракула поспешил обратно. Его свободные одежды кровавым пятном лились по коврам, скрадывающим шаги, казалось, что он не идет, а крадется….
– Дракула, постой!
Старик обернулся. Из частных покоев выглядывал молодой человек с длинными всклокоченными волосами.
– Чего тебе?
– Зайди на минуточку.
– Не могу, меня Патриций ждет.
– Он меня тоже звал, сейчас оденусь, и пойдем вместе.
Старик вошел в покои, притворяя за собой тяжелые резные двери. Молодой человек, пошатываясь, пытался завязать пояс золотого халата. Из роскошного холла, на полу коего то тут то там валялись различные предметы женского туалета, просматривалась одна из спален и пара обнаженных девушек, лежавших на огромной кровати. В воздухе стоял терпкий, устоявшийся запах дурманных курений.
– Выглядишь скверно, Палач, – Дракула укоризненно посмотрел на опухшее, помятое лицо молодого человека.
– Сейчас всё поправлю, – невнятно пробормотал он.
Палач направился в залу, сообщающуюся с холлом, в центре нее умиротворяюще шелестел, разбрасывал прозрачные брызги фонтан со скульптурой какого-то мертвого бога. Молодой человек опустил голову в воду, постоял неподвижно несколько секунд, затем резко выпрямился, и длинные волосы мокрым хлыстом ударили по плечам и спине.
– Фу ты, гадость! – скривился он и отжал воду с волос прямо на пол. – Ну, что там слышно, Дракула?
– В каком смысле? – развалившись на диване, старый вампир разглядывал многочисленные кувшины и бутылки с вином, теснившиеся на столике рядом. Выбрав сосуд, инкрустированный солнечными камнями, он налил вино в чистый бокал и настороженно понюхал – вино оказалось обыкновенным, безо всяких дурманящих примесей.
– Я имею в виду, как там, у Патриция настроение?
– Кажется – в духе, – Дракула пригубил вино и откинулся на подушки.
– К нему кто-то приезжал, что ли? – Палач сбросил халат и с трудом принялся натягивать штаны.
– Да, двое каких-то невнятных.
– Они ему настроение не испортили?
– Вроде нет.
Справившись со штанами, молодой человек надел тончайшую черную рубашку, но все равно, даже в ней ему было душно и плохо.
– Дай-ка мне вина глотнуть.
– А не выдурнит? – Дракула с сомнением посмотрел на него.
– Да нет, все в порядке.
Вампир протянул бутыль, и Палач принялся глотать прямо из горла. Взгляд его постепенно светлел, становясь более осмысленным. Поставив бутылку обратно на столик, он задумался, видимо, пытаясь вспомнить что-то важное.
– Слушай, Дракула, – решил спросить молодой человек, потому что вспомнить не получалось, – а сегодня что-нибудь устраивается в Малахитовой или нет?
– Не знаю, Патриций, кажется, ничего не говорил.
– Да? А мне казалось, что-то должно было… а, ладно, – Палач расчесал пальцами мокрые волосы, высыхая, они свивались в крупные жесткие каштановые кудри. – Пойдем, я готов, досохну по дороге.
– А эти?
– Что «эти»?
– Девушки, у тебя там, в спальне, девушки.
– А, ты об этом… Их уберут попозже. Подожди, я обуться забыл! Вот это был бы номер, явись я к Патрицию босиком, верно? Смех, да и только.
На Марсе наступала ночь. Вспыхивали и падали звезды, а в Дворцовом Парке светились, улетая в небо струи фонтанов. Многочисленные статуи приоткрывали свои каменные глаза, чтобы насладиться этим восхитительным зрелищем, потому что в сумерках вода меняла цвет особенно красиво.
– Владыка, не потревожим? – Дракула осторожно заглянул в приоткрытые двери.
– Входите.
Патриций глубоко вздохнул, отводя взгляд от пламени. Дракула с Палачом вошли в залу, и присели в кресла напротив.
– Ну и вид же у тебя, Палач, – усмехнулся Владыка, мельком глянув на молодого человека. – Хватит ли тебя на веселье в Малахитовой?
– Конечно, Георг! – улыбнулся он, демонстрируя крупные белые зубы. – А что… э-э-э-э… сегодня что-то будет?
– Да, сегодня день рождения моей дочери.
– А… мы… я…
– Прекрати.
– Владыка, мы помнили! Мы, правда, не забыли! – зачастил Дракула.
– Перестань, Дракула, невозможно слушать. Налей еще вина.
– Владыка, – он услужливо наполнил бокал Патриция до краев, – а почему вы просто так отпустили тех двоих?
– А зачем они нужны? – взгляд Георга рассеянно витал в полумраке залы.
– Ну, можно было придумать с ними что-нибудь интересное, – Дракула поднес Патрицию кубок и вино, вспыхнув, заиграло живым драгоценным камнем в хрустальной оправе.
– Они скучны, – Патриций пригубил вино. – Ты бы видел, сколько ужаса на них нагнал обыкновенный половик на лестнице и камины.
– Да, но они же не знают, что все это живое, одушевленное, поэтому испытывают безотчетный, подсознательный страх.
– Ты начал брать уроки риторики и психологии? – усмехнулся Владыка.
Дракула предпочел промолчать. Склонив голову, Палач смотрел на собственные руки и мысленно уговаривал их не дрожать.