— А если мы сделаем так, что Анайю больше никто не увидит на территории Эльтании? — размышлял отец, не переставая сверлить меня пугающим взглядом.
Захлопнув фолиант, облаченный в черные одежды мужчина устало потер лоб.
— Поступайте как знаете. Условие лишь одно — отныне ни одна живая душа вне особняка не должна увидеть вашу обращенную дочь. Даю вам время подумать до утра, после чего, если ваша девушка еще будет здесь, я без каких-либо промедлений совершу над ней обряд, — поправив одеяния, мужчина с важным видом зашагал к выходу. — Засим я откланиваюсь. Спокойной ночи.
Дверь захлопнулась. В комнате повисла гнетущая тишина. Я проливала слезы отчаяния, трясясь в объятиях обеспокоенной матери, а отец с Вернером бросали на нас преисполненные холодом взгляды.
— Поверить не могу... — прошипел глава семьи. — Мою родную дочь обратили в вампира! Весь договор теперь насмарку!
— То есть меня хотят убить, а ты о договоре волнуешься?! — голос родного отца отозвался в моем разуме возмущением и болью. — Я так-то жить хочу! Об этом ты не думал?!
— Я не виноват, что тебя укусило вампирское отродье, — буркнул родитель. — Конечно, жаль, что все планы пошли насмарку, но закон Эльтании выше всяких договоров и другого выхода у меня нет. — Шагнув ближе, отец присел на одно колено рядом. — Я даю тебе шанс уйти, тихо и незаметно. Если не хочешь — можешь тогда дождаться священника для обряда. Грустно это признавать, но больше у меня нет дочери. Анайя Тэйлор умерла вместе с остальным экипажем в день катастрофы.
— Патрик, ты же шутишь? — возмутилась мама, прижав меня к себе. — Ты правда готов убить родную кровь?!
— Ее уже убили, Нарина! — фыркнул глава семьи. — Пойми же это! Священник все ясно нам рассказал. Ты обнимаешь нечестивое отродье, а не собственную дочь!
— Вообще-то я человек! — возмутившись ответом родителя, я поднялась с пола и сжала руки в кулаки. — Никто не имеет права за какие-то там яркие глаза унижать меня!
Уставшие от семейной сцены охранники обнажили оружие и шагнули вперед. Не двигая даже бровью, мужчины, когда-то охранявшие мою жизнь, сейчас готовились ее отнять.
— Законы Эльтании и приказ священника более не обсуждаются, Анайя. Это решение далось мне нелегко, но завтра тебя здесь быть не должно. Хочешь — дожидайся священника или же попроси охрану оборвать твою жизнь, хочешь — уходи из дома и отправляйся в Дартанию, к остальным отродьям, подобным тебе.
— Отец, ты же не...
— У меня больше нет дочери... — глухо, с болью проговорил отец, после чего отвернулся и зашагал к выходу. — Прощай, Анайя.
— А ну-ка постой, Патрик! Это уже ни в какие ворота не лезет! — Возмущенная событиями мама побежала следом, и некоторое время было слышно, как Нарина бранится со своим супругом, который восемнадцать лет был мне отцом.
Отдавшись отчаянию, я села на кровать и закрыла заплаканное лицо руками. Как же хотелось открыть сейчас глаза и осознать, что это лишь сон.
Моя жизнь, родители, мечты... Все рухнуло в одночасье и разбилось на осколки, как и мое сердце...
Горькие мысли так заполонили разум, что я не сразу заметила Вернера, который до сих пор не покинул комнату. Присев рядом, он молча наблюдал за мной, пока я не перестала плакать и не вытерла слезы. В отличие от отца, жених не убежал восвояси, сверкая пятками. Может хотя бы он меня успокоит? Обнимет, согреет своим теплом... Мне сейчас так этого не хватает...
— Несправедливо, — причитала я, взирая бликующим в полумраке комнаты алым взглядом в карие глаза жениха. — Почему все считают меня монстром? Да, с глазами у меня явно что-то не то... Но я же не нападаю на других! Я человек всей душой и сердцем!
Чуть приоткрыв губы, Вернер потянулся к моему лицу за возможным поцелуем, но в последний момент брезгливо отстранился.
— Ничего личного, Анайя. Став моей женой, ты жила бы в красоте и роскоши, воспитывала бы наших чудесных детей, но судьба распорядилась иначе. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь наш брак невозможен?
Его слова вонзились мне в грудь, словно острое шило.
— И ты туда же, Вернер? Я надеялась, что хоть ты меня поймешь и не откажешься от задуманного!
— С чего вдруг? — усмехнулся жених. — Ты слышала приговор священника, а я закон нарушать не собираюсь, — сильной хваткой парень неприятно ухватил меня за плечи и встряхнул, словно куклу. — Пойми, Анайя, у меня нет иного выбора.
Моя правая рука сжалась в кулак и затряслась, так и норовя ударить обидчика побольнее.
Он издевается... Они все издеваются!
— Тогда уходи, пожалуйста, — прошипела я, до скрипа стиснув зубы. — Нам с тобой больше не о чем разговаривать.
Протяжно выдохнув, Вернер поднялся с кровати и зашагал к выходу. В шаге от двери парень остановился и дал мне последнее напутствие.
— Когда-то мельком я слыхивал, что исцеление от вампирского дара все же возможно. Только вот подобной информацией в Эльтании никто не владеет. Если захочешь, можешь попробовать выведать в Дартании знания и секреты. Может тебе повезет и ты снова сможешь вернуться домой, а пока что... — равнодушно выдохнув, Вернер повернул стальную ручку. — Прощай, Анайя.
Проводив парня молчаливым взглядом, я обняла подушку и уткнулась лицом в мягкую ткань. За что? Почему? Чем я провинилась на этом свете, что меня постигла такая участь? Смерть или же изгнание в веками ненавистную для любого жителя Эльтании страну... Один выбор хуже другого!
* * *
«Кар!» — громкий птичий голос заставил меня вздрогнуть и на время вернуться из мира воспоминаний. Огромный черный ворон грациозно кружил вокруг, иногда заслоняя распахнутыми крыльями яркую луну. Летел не спеша, грациозно, но в то же время немного пугающе. Казалось, будто он следит за мной...
— Улетай отсюда, — проворчала я, отгоняя прочь назойливую птицу. — У меня для тебя еды нет. Самой бы хватило...
Насчет личных запасов, к сожалению, лгать не пришлось. В ту же ночь на заднем дворе семейного особняка меня встретила обеспокоенная мама. Ненадолго заключив меня в объятия, она вручила мне сумку с гостинцами и водой, а также темный плащ с капюшоном и повязку, чтобы скрывать алые глаза. После прощального семейного поцелуя, я в ту же ночь, бродя по лесу в черных сапогах и в темных одеждах, покинула пределы родного и так любимого все эти годы дома. Добрые жители помогли незнакомке в лице меня добраться до границы, и так началась моя жизнь изгнанницы...
Эх, даже Мари-Мэй мне не дали проведать перед уходом. Интересно, как она там? Все ли с ней в порядке? Бедняжка так испугалась, что я, наверное, никогда не забуду ее лица, преисполненного ужасом.
Именно такой меня теперь видят люди... Адским отродьем с нечистой душой!
Наглый черный ворон опять каркнул, словно услышал мои мысли. Вот же ж надоедливая птица. И чего он здесь разлетался? Небо такое большое и бескрайнее, летай не хочу! Но нет же, этому пернатому явно нравится мне надоедать! Иначе его поведение просто не объяснишь...
— Улетай, говорю! Займись делами поинтереснее! — прошипела я, схватив палку и угрожающе махнув в сторону птицы. Ворон издал недовольный крик и, взмахнув крыльями, скрылся где-то за кронами деревьев. С досадой фыркнув, я залезла в сумку и достала оттуда небольшой кусочек угощения. Странно, есть как-то особо не хотелось, и рана почему-то уже почти не беспокоила. Немного саднила, разумеется, но для той, кому недавно вонзили в бок острое лезвие, чувствовала я себя на удивление хорошо.
Рассматривая ярко горящий в ночи диск уже неполной луны, я размышляла, что делать дальше. Мне нет дороги обратно в Эльтанию, а и явиться в Дартанию это выше моих сил! Я же никогда не жила среди вампиров! Разве мне есть там место? Но и скитаться по лесу вечно тоже не получится... Ладно, для начала, пожалуй, надо найти ночлег. И хоть спать мне пока что совсем не хотелось, но рано или поздно нужда наверняка возьмет свое.
Стоило подняться на ноги и потянуться за сумкой, как по телу проскочил странный холодок. Пугающее, до дрожи пробирающее чувство... Словно чей-то пристальный взгляд сверлил мне спину, следил за каждым моим движением. Резко обернувшись, я быстро обежала глазами поляну позади себя. Пусто... Лишь травинки и листья деревьев колыхались от дуновения легкого гулкого ветра. В душе глубоко засела тревога. За мной будто и правда кто-то следил! А вдруг те убийцы прознали, что я выжила, и теперь пришли доделать начатое?