Почему так вышло? Слабо верится, что при столь тяжелой ране я продержалась бы достаточно долго до приезда помощи. Неужели меня спасли? Если да, то кто?
Перед глазами мелькнуло мгновение из сна, где мне явился черный силуэт незнакомца. Звучит, конечно, смешно, но что если увиденное — не совсем сон?
Не успела я управиться с завтраком и как следует обдумать все мысли, как на пороге возникли родители. Обеспокоенная мама сразу же подбежала к кровати и присела рядом, ухватив мою руку.
— Ох, дочка, ты наконец-то проснулась! Я так за тебя перепугалась! — голос матери дрожал, преисполняясь страхом потери. — Как узнала, что случилось, так думала в обморок на месте рухну. — Своей ладонью мама, как в детстве, заботливо коснулась моего лба. — Как ты? Ничего не болит? Жара нет?
— Все хорошо, спасибо, — ответила я, чуть заметно улыбнувшись в попытке успокоить ее. — Рана, конечно, немного побаливает, но жить вроде как буду.
— Мы обязательно узнаем, кто это сделал, и накажем преступника по всей строгости! — злобно прошипела мама, на секунду сжав руки в кулаки и зажмурив глаза. — Дочка, может ты помнишь как выглядели те обидчики? Или может они называли какие-то имена? Твои показания могли бы нам помочь быстрее найти безумцев.
— Слишком темно было, — ответила я, коснувшись руки обеспокоенной матери. — Они были в плащах, лица скрыты под маской. Высокие, сильные... Каждый из них держал в руке по острому кинжалу, которыми они, похоже, и убили весь экипаж.
— Больше ничего?
— Ничего, — ответила, отрицательно мотнув головой. — Помню лишь глаза убийцы. Он стоял передо мной, и даже сквозь маску было видно, как он ухмыляется в предвкушении моей смерти. Его человеческие глаза блеснули в свете луны, а потом... — с досадой прикусив губу, я коснулась левого бока, намекнув тем самым на дальнейшую свою судьбу.
— Какой ужас! — на секунду мне показалось, что мама даже немного побледнела от страха. — Бедная моя дочка... Не волнуйся, мы обязательно найдем их!
— Кого вы там найдете? — голос неожиданно вошедшего в комнату отца заставил меня вздрогнуть.
— Преступников! — твердо ответила Нарина. — Кого же еще?
Промолчав, отец сел рядом с другой стороны кровати и отодвинул мое одеяло.
— Ее жизнь вне опасности, — подытожил он, укрыв меня обратно. — Послезавтра вечером я подам карету, и твой путь в Нивер продолжится.
Холодное, пугающее безразличие. В этот момент во мне что-то рухнуло. Он сейчас явно шутит!
— Отец, но разве так можно? Если не вспоминать о ране, то меня как бы хотели убить! Что, если не пойманные преступники пожелают довести дело до конца?
— Глупости все это, — отмахнулся родитель. — Усилим охрану, и ни один бандит в здравом уме сюда не сунется. Договор с Нивером — важная составляющая для светлого будущего наших земель, его нельзя так просто нарушить из-за каких-либо опасений.
— Патрик, ты же шутишь? — голос матери преисполнялся возмущением, сжатые в кулак руки затряслись еще сильнее, а накрашенные алой помадой губы — задрожали. — Наша дочь чуть не отдала богам душу, а ты лишь о договоре думаешь!
— Потому что это моя обязанность! — возразил отец, сдвинув брови в осуждении. — Заключенный договор нельзя так просто нарушить. Вот поэтому женщины в Эльтании политикой не занимаются — иногда вы слишком подвластны эмоциям. А руководить городом и окрестными землями нужно твердой рукой...
— И поэтому ты готов погубить нашу дочь? — прошипела мама.
— И поэтому я готов усилить охрану для ее безопасности, — парировал отец. — По договору невеста должна прибыть в Нивер в течение десяти дней после достижения восемнадцатилетия. Сегодня понедельник, а срок у нас до субботы. Могу дать отсрочку еще на день, но в четверг Анайя продолжит путь.
В груди стало тесно, а волнение застряло в горле огромным комом.
Он же шутит, правда? Не может любящий отец говорить так!
— Отец, я не поеду там еще раз! — приподнявшись на кровати, я ухватилась рукой за ноющий бок. — Да еще и рана... Даже лекари своих пациентов не выгоняют никуда до завершения лечения!
— Дочка, я понимаю твое возмущение, — отец взял мою руку и легонько пожал ее в надежде меня успокоить, но его мнимая забота наоборот лишь раздражала. — Но пойми меня правильно — никто не имеет права нарушать подобные договоры. Это повлияет не только на благосостояние нашей семьи или же города, но и окружных вверенных нам земель. Мы утратим доверие коллег или же высшей власти...
Обидные слова отца ударили в сердце болью. Как же мне хотелось в этот миг позабыть о пережитом ужасе... Чтобы не слышать от родного человека подобных слов, не беспокоиться за свою жизнь!
— Я ценю наши семейные обязанности и не отказываюсь от своего обещания, но на карете, да еще и по границе я не поеду даже с отрядом элитных воинов!
Отец на секунду закатил глаза.
— Ладно, придумаю что-то иное, но и ты, пожалуйста, отнесись серьезно к своим обязанностям. Лучшие лекари позаботятся о твоем здоровье. — ответил он, по-семейному поцеловав меня в щеку, будто заботливый родитель. Колючие усы так жгли кожу, что хотелось отпрянуть, отвернуться. Но, несмотря на все приказы и семейный долг, я все же слишком любила своих родителей. — Выздоравливай, дочка.
Поднявшись с кровати, глава семьи зашагал к выходу, но путь ему перегородила мама.
— Патрик, ты же шутишь?! Нашу дочь... В таком состоянии, да еще куда-то везти! Как у тебя только сил хватает так думать?!
— Нарина, я уже сказал почему так. Если тебя не устраивают условия Ниверского договора или мои решения, то мы можем обсудить их с тобой в моем кабинете, — глава семьи аккуратно ухватил супругу за плечи и протиснулся через двери. — До встречи.
— До встречи, отец, — с досадой промямлила я, растерянно наблюдая, как недовольная мама бежит за супругом и, кажется, бранится с ним.
Неуклюже пошевелившись, я потянулась к стакану с водой, но Мари-Мэй заприметила это и протянула мне его первой.
— Мне очень жаль, что мы все же расстанемся, миледи, — судя по наполненному волнением взгляду, подруга, похоже, не меньше других переживала о пережитом мной ужасе. — Однако раз вы пробудете здесь какое-то время, я с радостью помогу вам с лечением, — девушка указала на столик в углу комнаты, где стояли дорогие склянки, бинты и мази, щедро оставленные целителями. — В путь отправитесь здоровой и веселой!
— Спасибо, — ответила я, закрыв рот рукой и зевнув. — Пожалуй, мне нужно немного отдохнуть.
Услужливо кивнув, горничная наполнила пустой стакан водой и поставила рядом со мной на прикроватный столик.
— Вот, пейте, если захочется. Приятного вам отдыха и скорейшего выздоровления.
— Хорошего дня, Мари-Мэй, — проговорила я ей вслед, после чего закрыла глаза в надежде отдохнуть и собраться с мыслями.
Да уж, дела мои хуже некуда. Не успела я оказаться дома после спасения, как меня опять гонят вон. Грустно это осознавать, но, похоже, ничего уже никогда не будет как прежде. С достижением совершеннолетия я стала чужой в этих владениях. Может хоть после свадьбы с Вернером все изменится?
Стоило только подумать о будущем женихе, как тот неожиданно возник на пороге моей комнаты с подносом в руках, на котором стояли угощения, бутылка и два пустых бокала.
— Доброго дня, Анайя. Не против, если я войду? — Вернер присел рядом и расположил посуду на прикроватном столике.
— Входите. Я не против, — ответила негромко, чуть приподнявшись с подушки.
— Анайя, мы же будущие муж и жена, да и я старше тебя всего на три года. Не нужно звать меня на «вы», — стоя ко мне спиной, жених откупорил бутылку и разлил содержимое по бокалам. — Но я пришел сюда не за этим.
— Тогда зачем? — пожала я плечами.
— Могу же я, в конце концов, поволноваться о здоровье будущей супруги, — смахнув рукой назад волнистые волосы, Вернер протянул мне бокал. — Может, желаешь выпить?
Чуть заметно скривившись, я отрицательно покачала головой.
— Прости, но это последнее, что мне сейчас хотелось бы.