— Назад! — закричал директор. — Дабой, ко мне! — Люди устремились назад, во двор, увлекая за собой собаку, которой лишь чудом удалось стряхнуть с себя целый клубок разъяренных змей.
Выскочив из сарая, беглецы переглянулись. Все были бледны и задыхались от усталости.
— Чертовски странно… — пробормотал директор. — Никогда я не видел ничего подобного… Что происходит со здешними змеями? Вчера нападение двух змей, словно заранее рассчитанное с математической точностью… Сегодня… К счастью, они не знают, что своим нападением спасли жизнь наших лошадей… Скоро рассвет, и тогда змеям не поздоровится.
— Мне показалось, что среди них была и Королевская кобра, — заметил Фрагосо, перевязывая нывшую от усталости кисть руки.
— Верно, — подтвердил кто-то из служащих. — Я хорошо разглядел ее. А с Дабоем все в порядке?
— Да, но пес здорово искусан… К счастью, он выдерживает любую дозу.
И снова люди вернулись к больному, дыхание которого заметно улучшилось. Теперь у него выступил обильный пот.
— Начинает светать, — сказал новый директор, выглядывая в окно. — Вы, Антонио, оставайтесь здесь. А Фрагосо пойдет со мной.
— Арканы брать? — спросил Фрагосо.
— О нет, — ответил начальник, покачав головой. — Будь то другие змеи, мы бы мигом их переловили. Но эти ведут себя слишком странно… Возьмем палки и на всякий случай мачете.
XI
В поведении змей, напавших на Серотерапевтический институт, не было ничего странного. Ими руководила мудрость всего змеиного рода перед лицом смертельной опасности.
Когда разбился фонарь и в конюшне внезапно наступила тьма, они поняли, что дальнейшее сопротивление невозможно, ведь скоро наступит губительный для них рассвет. Потеплевший влажный воздух возвещал близость дня.
— Если мы промедлим еще минуту, — воскликнула Крусада, — нам отрежут пути отхода! Назад!
— Назад! Назад! — зашипели все в один голос. Толкаясь и налезая друг на друга, змеи устремились к выходу. Они ползли испуганной, беспорядочной массой, со страхом вглядываясь вдаль, где занималась бледная полоска зари.
Вскоре издалека послышался звонкий лай. Обессиленные беглецы остановились.
— Погодите! — закричала Золотая Уруту. — Давайте посмотрим, сколько нас осталось и что еще можно предпринять.
В неверном свете зарождавшегося дня они подсчитали потери. Под ударами копыт полегли восемнадцать змей, среди них и две коралловые красавицы. Атрос погибла под тростью Фрагосо, а Дримобея, бросившаяся на собаку, осталась на полу конюшни с размозженной головой. Кроме того, не хватало Остроголовки, Радинеи и Бойпевы. Всего погибло двадцать три участницы сражения. Те, кому удалось спастись, были покалечены, избиты, истоптаны копытами. Пыль, смешавшись с кровью, набилась под их измятые чешуйки.
— Вот вам и результаты похода! — горько сказала Ньяканина, остановившись на минуту, чтобы потереться головой о камень. — Прими мои поздравления, Гамадрия!
Охотница, однако, промолчала о том, что удалось ей услышать за дверью, когда она последней покидала конюшню. Вместо того чтобы убить лошадей, они спасли им жизнь: ведь несчастным животным как раз и не хватало змеиного яда.
Когда иммунизация лошади не закончена, яд ей так же необходим, как и вода, и животное гибнет, не получая его в достаточном количестве.
Вдруг позади снова раздался лай собаки, бежавшей по змеиному следу.
— Мы пропали! — закричала Террифика. — Что делать?
— В пещеру! — хором зашипели змеи и ринулись вперед.
— Вы с ума сошли! — крикнула Ньяканина, устремляясь за ними. — Вас же всех перебьют! Это — верная гибель! Послушайтесь меня: нужно расползтись в разные стороны!
Беглянки в нерешительности остановились. Охваченные страхом, они смутно понимали, что это было единственное средство спасения, и, обезумев, озирались по сторонам. Еще один, только один довод — и все последуют совету Ньяканины.
Но Королевская кобра, сгорая от унижения и стыда после новой неудачной попытки добиться превосходства над другими, задыхаясь от ненависти к враждебной стране, предпочитала погибнуть, лишь бы обречь на верную смерть остальных представительниц Змеиной Империи.
— Ньяканина сошла с ума! — воскликнула она. — Если мы располземся кто куда, сопротивление станет невозможным и нас легко перебьют поодиночке… А там — другое дело! В пещеру!
— Да, в пещеру! — ответила охваченная ужасом колонна, срываясь с места. — В пещеру!
Ньяканина поняла, что змеи шли на смерть. Но даже теперь, несмотря на ссадины, раны и дикий, безумный страх, они были готовы принести себя в жертву. И, гордо подняв голову, Охотница вместе с другими устремилась навстречу смерти, хотя при ее быстроте ей ничего не стоило спастись бегством.
Вдруг она почувствовала, что кто-то скользит рядом с ней, и обрадовалась, узнав Анаконду.
— Видишь, — сказала, растягивая пасть в улыбке, Ньяканина, — во что втравила нас эта проклятая чужестранка.
— Да, вредная тварь… — пробормотала Анаконда, не отставая от приятельницы.
— А теперь всех вместе ведет на убой!..
— Уж кому-кому, а ей не придется испытать этого удовольствия, — многозначительно ответила Анаконда, и обе змеи поспешили догнать колонну.
Вот наконец и пещера.
— Одну секунду! — Анаконда выступила вперед, и глаза ее сверкнули от возбуждения. — Вы не знаете, а я знаю наверняка, что через десять минут одной из нас придется умереть. Ведь заседание Конгресса кончилось, не так ли, Террифика?
Последовало продолжительное молчание.
— Да, — еле слышно пробормотала Террифика, — кончилось…
— В таком случае, — продолжала Анаконда, оглядываясь по сторонам, — прежде чем умереть, я хотела бы… А-а… так будет лучше, — удовлетворенно закончила она, увидав Королевскую кобру, которая медленно надвигалась прямо на нее.
Момент для поединка был не совсем подходящий.
Но, с тех пор как существует мир, ничто, даже угрожающее присутствие человека, не в силах помешать гадюкам и Охотницам сводить личные счеты.
Начало схватки оказалось удачным для Королевской кобры: ее клыки по самые десны вонзились в шею Анаконды. Но Анаконда с удивительной ловкостью ответила на этот почти смертельный, — как бичом, хищно взмахнув телом, она обвилась вокруг разъяренной Гамадрии, у которой сразу перехватило дыхание. Казалось, Анаконда сосредоточила в этом объятии весь огромный запас своих жизненных сил, тесней и тесней сжимая стальные кольца; но Королевская кобра не выпускала добычи, и Анаконда почувствовала, как хрустнули ее шейные позвонки под зубами врага… Она сделала отчаянное усилие, и эта последняя вспышка воли решила исход борьбы в ее пользу. Истекая слюной, кобра медленно разжала челюсти, и Анаконда, высвободив голову, вцепилась клыками в обмякшее тело жертвы.
Она была уверена, что соперница уже никуда не уйдет, и ее острые зубы, поднимаясь все выше и выше, короткими и хищными рывками, как тряпку, терзали обессилевшее тело кобры. Челюсти Анаконды добрались до капюшона, миновали его, достигли горла, поползли дальше и сомкнулись наконец на черепе полумертвой Гамадрии. Раздался хруст раздробленных костей.
То был конец. Анаконда разжала стальные кольца, и грузное тело Королевской кобры безжизненно скользнуло наземь.
— Вот теперь можно и умереть… — прошептала Анаконда, падая бездыханной на тело азиатской гадюки.
В этот момент недалеко от них раздался звонкий лай собаки.
И змеи, которые еще десять минут назад, обезумев от страха, осаждали вход в пещеру, вдруг почувствовали, как пламя смертельной ненависти к покорителям сельвы бешено заплясало перед их глазами. Они решили принять бой.
— Войдем в пещеру, — предложил, однако, кто-то из них.
— Нет, здесь! Умрем здесь! — зашипели все в один голос.
И у подножия каменной стены, которая полностью отрезала пути отхода, все как одна, свернувшись клубком, замерли в томительном ожидании, высоко подняв голову и глядя вперед горящими как угли глазами.