Материальные свойства предметов Витгенштейн характеризует как внешние свойства, которые необходимо отличать от внутренних свойств. Различие внутреннего и внешнего определяется здесь с точки зрения возможного и действительного. Возможность входить в состояние дел образует внутреннее свойство предмета, тогда как его действительное вхождение в определенное состояние дел указывает некоторое внешнее свойство. Когда мы говорим, что предметы должны иметь какой-то цвет, занимать какое-то место в пространстве или иметь какую-то длительность, то здесь указывается внутреннее свойство: «Пространство, время и цвет (цветность) суть формы предметов» [2.0251]; т.е. они указывают возможность предметов входить в состояние дел. Но определенное пространство и время или эмпирически воспринимаемый цвет есть их вхождение в действительное состояние дел.
Различие возможного и действительного предрешено в различии прообраза и образа. Логическая форма типа ‘(а’ указывает на возможность вхождения предмета в состояние дел. Однако то, что ‘(…’ остается непроанализированным, определяет необходимость действительного вхождения в состояние дел. Например, в прообразе ‘( (Сократ)’ предопределено как то, что ‘Сократ’ указывает на предмет, так и то, что этот предмет должен обладать какими-то внешними свойствами.
Исходя из природы образа, то, что говорилось о внешних свойствах, нетрудно применить и к внешним отношениям. Различие здесь, как и в анализе элементарного предложения, лишь в количестве неразложимых далее элементов. В ‘((Сократ, Платон)’ указывается вхождение двух предметов в состояние дел, причем необходимость вхождения определяет возможность соотношения. То, что ‘((…, …)’ остается непроанализированным, задает возможность вхождения ‘Сократ’ и ‘Платон’ в состояние дел. Но характер вхождения, хоть он и необходим, остается непроясненным до тех пор, пока не установлено ‘((…, …)’.
Природа прообраза, впрочем, указывает и на судьбу внешних свойств и отношений. В любом предложении элемент ‘(…’ или ‘((…, …)’ указывает лишь на невозможность актуального осуществления полного анализа, примеры которого привести невозможно [5.55]. И лишь в этом смысле данные элементы указывают на внешнее свойство или отношение. Однако синтаксис элементарного предложения в перспективе предполагает окончательную расчленимость на простые, далее не разлагаемые составляющие, подразумеваемые, как указывалось выше, требованием определенности смысла. Отсюда следует, что, так же как функциональный знак сводится к именам, так и внешние свойства и отношения должны сводиться к констелляциям предметов. Поскольку имя в качестве иного имени конституируется как иное через отношение к другим именам, постольку и предмет в качестве иного при окончательном анализе конституируется в качестве иного через отношение к другим предметам. Отношение к другим именам окончательно характеризует независимость имени, определяя возможность его вхождения в элементарные предложения. Также и отношение к другим предметам характеризует возможность вхождения предмета в каждое состояние дел, определяя его независимость.
Отсюда вытекает способность знания о предмете: Полностью знать предмет –значит знать все его возможные вхождения в отношения к другим предметам. Но эта способность не характеризует внешние свойства, которые определены совокупностью предметов. Знать отношение к совокупности еще не значит знать отношение к элементам совокупности. Полностью предмет определяется только через соотношение со всеми возможными предметами, образующими все возможные совокупности. Но последнее, в указанном выше смысле, есть внутренне свойство предмета. Таким образом, полный анализ состояния дел должен редуцировать все внешние свойства и отношения предметов к их внутренним свойствам и отношениям. Полный анализ, хотя и невозможный актуально, потенциально приводит к редукции внешних свойств и отношений к внутренним156 [4.1251]. Все внутренние отношения характеризуют предмет с точки зрения его вхождения во все возможные состояния дел. Актуальная неосуществимость вторых влечет актуальную неосуществимость первых. Но с точки зрения логики, которая потенциально способна изобразить все возможные состояния дел, актуальная неосуществимость значения не имеет. Предполагая возможность изображения любого состояния дел, мы предполагаем возможность изображения вхождения предмета в любое состояние дел. Например, если предположить, что Сократ – это простой предмет, то знание того, что представляет собой этот предмет, предполагает знание возможности вхождения этого предмета в любое состояние дел. Вернее сказать, значение символа ‘Сократ’ задано его вхождением в такие предложения, как ‘Сократ – учитель Платона’, ‘Сократ – критик софистов’, ‘Сократ – муж Ксантиппы’ и т.д. возможно ad infinitum. Или, аналогично, данный предмет есть вхождение во все соответствующие состояния дел.
156
На потенциальную возможность такой редукции Витгенштейн указывал представителям Венского кружка: «Если мы опишем положение дел полностью, то внешнее отношение исчезнет» (Вайсман Ф. Людвиг Витгенштейн и Венский кружок // Аналитическая философия: становление и развитие.– М.: ДИК, 1998. – С.50).