Отличие гофмановских «правил взаимодействия» от дюркгеймовских «социальных фактов» состоит в том, что последние «индивидуальны», то есть представляют собой внутренние ограничения интеракции. Основное внимание Гофмана направлено не на солидарности, то есть правила социального взаимодействия, а, наоборот, на нарушение правил, которое тоже является правилом. Поэтому он рассматривает правила не столько как ограничения, сколько как ресурс социального действия. Здесь Гофман близок к аналитической философии, где акцентируется различие дискурсивного и практического знания и «индексичность» социальных действий. Индивид «знает», что он делает, только в рамках практического знания, и вопросы о смысле его действий смысла не имеют. Центральной проблемой становится здесь проблема следования правилу и соподчиненности «фреймов», организующих социальные миры.
Гофмановские исследования развивались под непосредственным влиянием Герберта Блумера, который до 1952 года работал в Чикаго, а потом в университете Беркли. Термин «символический интеракционизм», предложенный Блумером в 1937 году, получил широкое распространение и стал означать определенный стиль включенного наблюдения и полевых исследований. В 1969 году Блумер опубликовал книгу «Символический интеракционизм», которая продолжает традицию У. Джемса, Дж. Дьюи и Дж. Мида. Блумер обобщил их идеи в трех постулатах и шести «базовых представлениях». Три постулата Блумера гласят: социальное действие само по себе не имеет смысла, а основано на значениях, которые ему приписываются; смысл действия является производным от социальной интеракции; действие непрерывно преобразуется в ходе социальной интеракции. Шесть «базовых представлений» излагаются в следующем виде: общество — это совокупность индивидуальных «исполнений» (performances), социальная интеракция является главной для всех определений общества, объекты являются объектами интерпретации, социальная жизнь является целенаправленной, интерпретативной и взаимосвязанной[33]. Гофман следовал в тематическом русле символического интеракционизма, однако не разделял его индивидуалистическую методологическую установку. Равным образом он критично относится к идее Альфреда Шютца о социальном конструировании повседневности. Гофман скорее реалист, предполагающий существование физического мира и общества sui generis как внешних ограничителей индивидуальных представлений. Эти ограничения входят в определение ситуации в качестве объективных неконструируемых компонентов. Организации и институты обеспечивают взаимодействие людей как обладателей социальных статусов, собственников, распоряжающихся властными ресурсами, и т. п. Любая организация и институт предстают как определенные виды деятельности людей в определенном месте. Превращение людей в членов организации можно назвать перемещением ситуации взаимодействия в определенный «организационный фрейм» — так воспроизводятся социетальные структуры[34]. Аналогичным образом, но на более высоком, рефлексивном уровне «рефрейминга», формируются интеллектуальные миры, порождающие отделенные от повседневной рутины дискурсивные сообщества и формы знания. В центре внимания Гофмана были грамматика и синтаксис социального взаимодействия, поведение индивидов как производное от социального порядка, а не как результат индивидуального выбора. В книге «Ритуал взаимодействия» Гофман пишет: «Изучение взаимодействия — это изучение не индивида и его психологии, а, скорее, синтаксических отношений между действиями различных людей Нет, следовательно, людей и их действий. Скорее, есть действия и их люди»[35]. Уже на закате жизни Гофмана спросили, считает ли он себя символическим интеракционистом. Он ответил, что этот термин слишком расплывчатый и не может быть использован[36].
В 1950-е годы Гарольд Гарфинкель ввел в обиход понятие этнометодологии. Речь идет о том, как люди рассуждают о мире и как обосновывают свои суждения. Идея этнометодологии возникла из наблюдения за способами вынесения судебного вердикта присяжными. Гарфинкель пришел к убеждению, что главный вопрос для присяжных заключается в различении того, как они принимают решения в своей повседневной жизни и как они должны принимать «обоснованное» решение в судебном заседании. Например, присяжные хотят знать, чем отличается «факт» в обычной жизни и «факт» в юридической практике. Иначе говоря, они хотят знать метод, который должны использовать, чтобы «делать» судебное решение[37]. Этнометодологи обычно говорят не о том, что есть, а о том, что делается, заглавия их статей обычно содержат глагол «делать»: «делать дружбу», «делать знание», «делать разговор» и т. п. (doing friendship, doing knowledge, doing conversation). Практические рассуждения, сопровождающие эпизоды повседневной жизни, будь это завершение телефонного разговора или заказ бутерброда, обнаруживают в себе специфические процедуры, сходные с алгоритмами, которые использует программист. Эти процедуры имеют характер неявного, подразумеваемого знания. Например, если в телефонном разговоре возникает реплика «Значит, увидимся в пятницу после полудня», то последние слова чаще всего распознаются не как требование подтверждения предстоящего события, а как вежливое предложение закончить телефонный разговор. Равным образом предметом гофмановских исследований стало «делание социального действия». В последние годы жизни Гофман много сотрудничал со специалистами по коммуникативной лингвистике и прагмалингвистике, изучая формы повседневной речевой коммуникации.
33
35
36
37