Живое обязано своим существованием наложению двух оргонотических систем разного пола. Необходимо усвоить, что у нас нет ответа на самые простые вопросы: каково происхождение этого наложения двух влекомых друг к другу организмов противоположного пола? каково значение и «смысл» этого наложения? почему продолжение существования живой природы принимает такую форму движения, а не какие-то другие?
Самая распространенная форма движения сексуального наложения представлена на рис. 10.
Рис. 10
Сексуальное наложение сопровождается оргонотическим свечением (lumination) клеток тела, проникновением и слиянием двух орго-нотических энергетических систем в одно функциональное целое. На пике возбуждения (=свечения) две оргонные системы, ставшие единым целым, разряжают свою энергию в клонических конвульсиях. В этом процессе высоко заряженная субстанция (клетки спермы) разряжается, что в свою очередь продолжает функцию наложения, проникновения и слияния.
Процесс сексуального наложения нельзя объяснить словами. Он возникает из организмических ощущений, которые вызывают наложение и сопровождают его. «Влечение», «желание», «копуляция», «удовлетворение» и т. д. — это только описания естественного процесса. Для того чтобы его понять, необходимо найти первичные естественные процессы, которые имеют гораздо большее значение, чем сексуальное наложение организмов; они намного глубже органических ощущений, для которых подобраны соответствующие понятия вербального языка.
Оргастический рефлекс безусловно следует естественным законам, он неизменно возникает в каждом случае успешного излечения, когда сдерживающие панцирные сегменты окончательно разрушены. Сексуальное наложение также происходит по естественным законам, оно имеет место всегда, когда свободно проявляется оргастический рефлекс и если нет никаких социальных препятствий.
Прежде чем мы поймем выразительный язык живого в оргастическом рефлексе и при наложении, нам необходимо накопить достаточное количество фактов, свидетельствующих о естественных проявлениях. Непригодность словесного языка в этом случае свидетельствует о том, что естественное функционирование выходит за пределы сферы живого. Здесь имеется в виду не мистика, а функциональная связь между живой и неживой природой.
Мы должны усвоить, что язык слов способен описать только те проявления жизни, которые можно выразить в терминах органических ощущений и соответствующей экспрессии: «гнев», «удовольствие», «тревога», «досада», «горе», «самоотдача» и т. д. Органические ощущения и выразительные движения, однако, ни в коем случае не первичны. В определенный момент естественный закон неживой субстанции неизбежно должен проникнуть в живое и проявиться в нем. Иначе не может быть, ведь живое возникает из неживого и возвращается в него. Ощущения организма, соответствующие только живому, можно перевести на язык слов, но выразительные движения живого, а именно те, которые имеют отношение к сфере неживого, словами выразить нельзя. Итак, поскольку живое возникло из неживого, а неживая материя — из космической энергии, то можно предположить, что в живом функционирует космическая энергия. И тогда непереводимые выразительные движения оргастического рефлекса в сексуальном наложении могут представлять собой космическое оргонное функционирование.
Я знаю, насколько невероятна такая рабочая гипотеза, но тем не менее это так. Оргастическое влечение, то есть влечение к наложению, всегда идет рука об руку с космическим стремлением и космическими ощущениями, и представляет собой клинический факт. Мистические представления очень многих религий, вера в загробную жизнь и переселение душ возникли из космического стремления и функционально зафиксированы в выразительных движениях оргастического рефлекса. В момент оргазма живое является Не чем иным, как частицей пульсирующей природы. В конце концов, идея о том, что человек как животное является «частицей природы», достаточно широко распространена и общеизвестна. Но легче использовать фразу, чем понять с научной точки зрения: в чем конкретно состоит функциональная идентичность живого и природного составов. Нельзя просто заявить, что устройство локомотива в своей основе идентично устройству примитивной телеги; необходимо показать, как на протяжении тысячелетий телега превращалась в локомотив.
Мы обнаружили, что проблема выразительного языка живого поднимает сложные вопросы. Теперь пришло время выделить общие черты, связывающие высокоорганизованные формы жизни с низкоорганизованными.
Техника оргонной терапии показала, что функционирование животного или человека имеет много общего с функционированием червя; на это ясно указывает сегментарная структура панцирных колец. Разрушение этих сегментов высвобождает выразительные движения и плазматические потоки, которые не зависят от анатомии мускулов и нервов. Они гораздо ближе к движениям перистальтики кишечника, червя или простейших. До сих пор существует мнение, что человек, несмотря на свое развитие из филогенетически более ранних форм, представляет собой живое существо нового вида, не связанное с теми формами, от которых он произошел. В сегментах позвоночника и в ганглии угадывается сегментарный характер и ясно выраженная червеобразная биологическая система. Однако, эта система является сегментарной не только морфологически, то есть в своей жесткой форме. Оргонное функционирование и панцирные кольца тоже представляют собой функциональные сегменты, но при этом нельзя сказать, что это последние «пережитки» мертвого прошлого в живом настоящем. Скорее всего они представляют собой наиболее активный и функционально важный аппарат, ядро всякого биологического функционирования как животного, так и человека. Из сегментарного функционирования рождаются биологически важные органические ощущения и эмоции: удовольствие, тревога и гнев. Расширение и сокращение как функции удовольствия и тревоги представлены от амебы до человека. Мы задираем голову от удовольствия и опускаем ее вниз, испытывая тревогу так же, как это делает червь. Если амеба и червь продолжают жить в человеке как базовый аспект эмоционального функционирования, то было бы справедливо связать базовый биологический рефлекс оргастического наложения с простейшей плазматической функцией для того, чтобы его понять.
Мы уже говорили, что конечности — это лишь продолжение грудного и тазового сегментов. Наиболее важный и самый большой ганглионарный аппарат локализован в середине торса, ближе к спине.
Каждый из нас видел кошку, которую берут на руки. Когда ее поднимают, тело у нее перегибается, голова сближается с тазом, передние и задние лапы вяло обвисают, приблизительно как на рис. 11:
Рис. 11.
Можно вспомнить множество других животных в такой позе, человек тоже не составляет исключения. Во всех случаях, когда тело занимает определенную позу, налицо экспрессия. Нелегко сразу понять, что выражает выбранная нами поза. После небольшого расследования мы наткнулись на образ медузы со щупальцами.
Биофизикам необходимо научиться отличать формы движения от телесных форм и экспрессию от формы движения. Несколько позже я подробнее рассмотрю этот вопрос, сейчас же сравнения с медузой будет достаточно, так как, взяв на вооружение такую аналогию, можно двигаться дальше. Центральный нервный аппарат медузы локализован в области поясницы, как солнечное сплетение позвоночных. Когда медуза передвигается, концы ее тела ритмично сближаются и удаляются друг от друга. Это наталкивает нас на следующее заключение: выразительные движения оргастического рефлекса функционально идентичны живой, плывущей медузе. Окончания тела, то есть торса, движутся навстречу друг другу, будто в стремлении соприкоснуться. Их сближение демонстрирует сокращение, а максимальное расхождение — расширение или ралаксацию оргонотической системы. Это — самая примитивная форма биологической пульсации. Если эта пульсация становится интенсивней, то принимает клоническую форму, и перед нами предстает выразительное движение оргастической конвульсии (см. рис. 12).