В иных случаях пациент может «убежать» в детство, может проговориться о том, что хорошо скрывал, чтобы сохранить свою позицию. Такие разговоры в лучшем случае не имеют отношения к терапии. Если предпочтительнее не прерывать пациента, то можно их выслушать. Здесь очень важна работа с той позицией, от которой пациент старается уйти. То же самое верно в случае перескакивания пациента на актуальные темы. Идеальным является развитие анализа трансферентного невроза, идущего по прямой линии, в соответствии с исходным неврозом. В этом случае пациент систематически развертывает свое сопротивление, и это происходит между продуцированием воспоминаний с соответствующими аффектами.
Часто обсуждающийся вопрос о том, какая позиция лучше: пассивная или активная, лишен смысла. По правде говоря, в анализе сопротивления нельзя действовать слишком рано и нельзя слишком долго откладывать интерпретацию бессознательного обособленно от сопротивлений. Привычна следующая процедура: мы слишком храбры при интерпретации смысла и начинаем колебаться, как только появляется сопротивление.
ГЛАВА IV
ТЕХНИКА АНАЛИЗА ХАРАКТЕРА[17]
Наш теоретический метод обусловлен следующими основными теоретическими положениями. Топическая точка зрения в психоанализе определяет технический принцип, состоящий в том, что бессознательное должно быть выведено в сознание. Динамическая точка зрения диктует правило, которое гласит, что выведение в сознание необходимо осуществлять не директивно, а путем анализа сопротивления. Экономическая точка зрения и психологическая структура устанавливают, что сопротивление анализу необходимо довести до конца, и сделать это определенным образом, соответствующим личности пациента.
В рамках топического процесса выведение бессознательного в сознание являлось единственной задачей аналитической техники, и формула, согласно которой бессознательные проявления необходимо интерпретировать по мере их предоставления, была точна. Динамика анализа, связанная с тем, высвобождает ли выведение в сознание соответствующий аффект или нет, влияет ли анализ на пациента за пределами интеллектуального понимания им анализа, в той или иной степени была делом случая. Включение динамического элемента, то есть требования, чтобы пациент не только вспоминал что-то, но и переживал свои воспоминания, уже усложнило простую формулу, по которой всего лишь надо было вывести бессознательное в сознание. Однако динамика аналитического аффекта зависела не от содержания материала, а от сопротивлений, которые пациент проявлял по отношению к нему, а также от эмоционального переживания во время преодоления сопротивлений. Это заметно изменило аналитическую задачу. С топической точки зрения достаточно было осознать один за другим проявляемые элементы бессознательного, другими словами, основной линией анализа было содержание материала. Если принять к сведению динамический фактор, то можно отказаться от этой основной линии ради другой, которая охватывает как содержание материала, так и аффекты, то есть последовательность сопротивлений. Поступая таким образом, мы в большинстве случаев сталкиваемся с затруднением, которое еще не в состоянии преодолеть.
а) Невозможность следовать основному правилу.
Наши пациенты довольно редко принимают анализ сразу и далеко не всегда могут следовать основному правилу и действительно открываться аналитику. Они не могут сразу, в полной мере, довериться незнакомцу; годы болезни, постоянное влияние невротического окружения, неудачный опыт работы с терапевтами, общее вторичное отклонение личности — все это создает неблагоприятную для анализа ситуацию. Устранение этого препятствия не было бы таким сложным, если бы к этому не примешивался характер пациента, являющийся неотъемлемой частью невроза. Это затруднение можно было бы назвать «нарциссическим барьером». В принципе есть два способа избегания подобных проблем при анализе, особенно — восстания против основного правила.
Один, самый привычный способ состоит в том, что пациента директивно обучают анализу путем информирования, ободрения, наставлений, высказываний и т. д., то есть пытаются обучить его аналитическому чистосердечию, устанавливая некую разновидность положительного трансфера. Это соответствует технике, проповедуемой Нанбергом. Опыт показывает, однако, что в подобном педагогическом методе отсутствует определенность, в нем нет базисной аналитической ясности и имеют место постоянные вариации ситуации переноса.
Другой путь более сложный, его нельзя применить ко всем пациентам, но он подойдет для большинства. Он состоит в замене педагогических наставлений аналитической интерпретацией. Помимо введения пациента в анализ путем совета, наставления и трансферентных маневров, внимание фокусируется на актуальном поведении пациента и на значении этого поведения. Уточним: почему он сомневается или опаздывает, почему говорит высокомерно или смущенно, почему общается со всеми подряд или выборочно, почему критикует анализ, почему продуцирует чрезмерно обильное количество материала или выдает исключительно глубинный материал. Если, к примеру, пациент говорит высокомерно, употребляет технические термины, то можно попытаться убедить его, что это не приведет к продвижению анализа, и лучше оставить это и вести себя не столь высокомерно ради успешного анализа. Или можно отказаться от всяких попыток убеждения и ждать, пока не поймешь, почему пациент ведет себя тем или иным образом. При этом можно обнаружить, что его поведение — это попытка компенсировать чувство неполноценности, которое он испытывает по отношению к аналитику, и повлиять на него последовательной интерпретацией его поведения. Эта процедура в противоположность предыдущему методу полностью созвучна принципам анализа.
Попытка возобновить педагогические и подобные активные приемы кажется необходимой из-за характерного поведения пациента, из-за чисто аналитических интерпретаций, которые неожиданно приводят к анализу характера.
Определенный клинический опыт заставляет выделить среди различных видов сопротивлений, с которыми мы встречаемся, группу характерных сопротивлений. Их отличает специфическая черта, связанная не с их содержанием, а с особым образом действий и реагирования пациентов. Компульсивный характер развивает сопротивление, отличное от сопротивления, присущего истерическому характеру. А последний, в свою очередь, демонстрирует иное сопротивление, нежели импульсивный или неврастенический характер. Форма типичных реакций разнится от характера к характеру, хотя содержание может быть схожим, что определяется как инфантильными переживаниями, так и содержанием симптомов или фантазий.
б) Откуда берутся характерные сопротивления?
Некоторое время назад Глоувер занимался проблемой дифференциации характерных неврозов и симптомных неврозов. Александер также работал на основе этого различения. В своих предыдущих работах я занимался приблизительно тем же. Более тщательное исследование показывает, что это различие имеет смысл принять во внимание только тогда, когда существуют неврозы с описываемыми симптомами, однако существуют и другие, без симптомов. Первые были названы «симптомными неврозами», вторые — неврозами характера, или «характерными неврозами». Понятно, что в первых случаях более очевидны симптомы, а в последних — просматриваются невротические черты характера. Но мы должны спросить: существуют ли симптомы без основной невротической реакции, другими словами, без невротического характера? Различие между характерными неврозами и симптомными неврозами состоит лишь в том, что в последнем случае невротический характер продуцирует симптомы и концентрируется в них. Если принять как факт, что основой симптомного невроза всегда является невротический характер, то становится ясно, что нам придется иметь дело с характерно-невротическими сопротивлениями пациента в каждом случае анализа, что всякий курс анализа должен быть анализом характера.
17
Впервые представлена на X Международном психоаналитическом конгрессе, состоявшемся в 1927 году в Инсбруке.