– Нельзя требовать от простой медсестры, чтобы она мыслила как полицейский. – В его речи чувствовался едва уловимый налет галльской певучести.
Рауль круто развернулся к нему:
– Вы! Держите при себе свои проклятые замечания! Если бы вы хоть на йоту понимали суть медицины, мы бы скорее всего не попали в эту переделку. Как полицейский! Если это означает проявлять бдительность и заботиться о безопасности пациента, то она, черт возьми, просто обязана мыслить как полицейский! Это вам не индейская резервация, Валькруа! Это болезнь, угрожающая жизни, и курс интенсивного лечения, и нужно использовать голову, дарованную нам Господом Богом, чтобы вмешиваться, делать выводы и принимать решения, ради всего святого! С изолированным модулем нельзя вести себя словно с автовокзалом, куда может прийти любой, назваться кем угодно и выкрасть пациента прямо из-под вашего ленивого, беспечного сопливого носа!
В ответ второй врач с космической улыбкой отбыл обратно в бесконечно далекую галактику.
Рауль сверкнул взглядом, готовый обрушиться на него с кулаками. Тощий чернокожий парень сквозь прозрачный пластик испуганно наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами. Мать, навещающая своего ребенка, лежащего в третьем модуле, долго смотрела, затем задернула занавеску, отгораживаясь от нас.
Взяв Рауля под локоть, я вывел его в комнату медсестер. Там находилась крошечная филиппинка, заполнявшая истории болезни. Бросив на нас всего один взгляд, она схватила бумаги и выскочила из комнаты.
Взяв со стола карандаш, Рауль сломал его между пальцами. Швырнув обломки на пол, он ногой отбросил их в угол.
– Ублюдок! Какая наглость – спорить со мной в присутствии вспомогательного персонала! Я расторгну контракт и избавлюсь от него раз и навсегда! – Он провел ладонью по лбу, пожевал кончик усов и подергал за двойной подбородок так, что кожа порозовела. – Они его забрали. Просто взяли и забрали.
– Что ты намереваешься делать по этому поводу?
– Я намереваюсь разыскать этих знахарей и придушить их голыми руками…
Я снял трубку.
– Хочешь, я позвоню в службу безопасности?
– Ха! Сборище выживших из ума алкоголиков, неспособных без посторонней помощи отыскать свои фонарики…
– Что насчет полиции? Теперь это уже самое настоящее похищение.
– Нет, – быстро ответил Рауль. – Полиция ни черта не сделает, и получится бесплатный цирк для газетчиков. – Найдя карточку Вуди, он полистал ее, шипя от гнева: – Радиотерапия – ну с какой стати я стал бы прописывать рентген ребенку, курс лечения которого еще не определен! Это же чушь какая-то. Никто больше не желает думать. Сплошные автоматы, все до одного!
– Так что ты намереваешься делать по этому поводу? – повторил я.
– Понятия не имею, черт возьми! – признался Рауль, хлопнув картой по столу.
Какое-то время мы угрюмо молчали.
– Они, наверное, уже на полпути к Тихуане, – наконец сказал Рауль, – спешат совершить паломничество в одну из этих проклятых клиник, где лечат лаэтрилом, – ты видел когда-нибудь эти бараки? Грязные кирпичные стены, разрисованные раками. Вот в чем они видят спасение! Глупцы!
– Быть может, они никуда не уехали. Почему бы не проверить?
– Как?
– У Беверли есть телефон мотеля, где они остановились. Можно позвонить и узнать, выписались ли они.
– Сыграть в сыщиков – да, а почему бы и нет?
Зови ее.
– Рауль, будь с ней повежливее.
– Хорошо-хорошо.
Бев о чем-то совещалась вполголоса с Валькруа и Эллен Бекуит. Я подозвал ее, и медсестра бросила на меня взгляд, который обыкновенно припасают для разносчиков чумы.
Я объяснил Бев, что хочу, и та неуверенно кивнула.
Пройдя в комнату медсестер, она набрала номер, старательно не глядя на Рауля. После краткого обмена фразами с дежурным администратором мотеля Бев положила трубку.
– Очень необщительный тип. Сегодня он Своупов не видел, но из мотеля они не выписывались. Машина стоит на месте.
– Если хочешь, – предложил я, – я отправлюсь туда и попробую переговорить с ними.
Рауль сверился со своим ежедневником.
– До трех часов сплошные совещания. Я всё отменю. Поехали!
– Рауль, не думаю, что тебе нужно туда ездить.
– Это же абсурд, Алекс! Я лечащий врач! Это медицинский вопрос…
– Только номинально. Предоставь все мне.
Его густые брови выгнулись, в глазах, похожих на кофейные зерна, зажглась ярость. Рауль начал было что-то говорить, но я его перебил.
– Нельзя исключать вероятность того, – тихо произнес я, – что все это из-за твоего конфликта с родителями.