Государства сыграли важную роль в поляризации населения на тех, кто живет присвоением прибавочной стоимости (на буржуазию), и на тех, из кого прибавочную стоимость выжимают (на пролетариат). Государства влияют на это в силу хотя бы того простого факта, что создали правовые механизмы, не просто позволившие или даже облегчившие присвоение прибавочной стоимости, но и защищающие результаты такого присвоения установлением прав собственности. Они создали институты, обеспечивающие социализацию детей в соответствующие роли.
Как только классы стали объективно существовать во взаимном отношении, они стали стремиться к изменению (или сохранению) неравенства сил в социальном торге {bargaining) между собой. Чтобы добиться этого, они вынуждены были создавать соответствующие институты для влияния на принятие государственных решений, которые в основном оказались с течением времени институтами, созданными в границах государства, став, таким образом, дополнением к всемирным детерминантам государственных структур.
Это привело к глубокой двойственности в самовосприятии, а затем и в политическом поведении классов. И буржуазия, и пролетариат являются классами, возникшими в мироэкономике, и, говоря об объективной классовой позиции, мы обязательно имеем в виду классы именно этой мироэкономики. Буржуазия начала приобретать классовое сознание раньше, а пролетариат лишь после нее, при этом оба класса обнаружили как недостатки, так и достоинства в определении себя как всемирных классов.
Буржуазия, преследуя свой классовый интерес — максимизацию прибыли с целью накопления капитала, стремилась вовлечь в свою экономическую деятельность все, что считала подходящим, не ограничивая себя ни географически, ни политически. Так, например, в XVI-XVII вв. часто случалось, что голландские, английские или французские предприниматели «торговали с врагом» в военное время, даже оружием. И нередко, стремясь к оптимизации доходов, предприниматели меняли место жительства и подданство. Буржуазия тогда (и теперь) отражала это самовосприятие в тенденциях развития «всемирного» культурного стиля — в потреблении, в языке и т. д. Однако и тогда, и сейчас верно, что как бы буржуазия ни раздражалась по поводу ограничений, налагаемых по тем или иным причинам в тот или иной момент властями определенного государства, она нуждалась в использовании государственной машины, чтобы усиливать свои позиции на рынке по отношению к своим конкурентам и для защиты себя от трудящихся классов. А это означало, что многие фракции мировой буржуазии были заинтересованы в самоопределении как «национальная» буржуазия.
Тот же самый подход применим и к пролетариату. С одной стороны, по мере того как он обретал классовое сознание, он понимал, что первоочередной организационной задачей было объединение пролетариата в его борьбе. Когда «Коммунистический манифест» провозгласил: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — это не было случайностью. Было ясно, что именно факт деятельности буржуазии на арене мироэкономики, где она могла (и делала это в реальности) переносить производство туда, где ей выгоднее, означает, что и пролетарское единство, чтобы быть действительно эффективным, должно осуществляться на всемирном уровне. И мы знаем, что всемирное единство пролетариата на самом деле почти никогда действенным не было (это самым драматическим образом проявилось в крахе II Интернационала, когда тот не удержался на антинационалистических позициях во время Первой мировой войны). Это, однако, объясняется очень просто. Механизмы, которые проще и быстрее всего использовать, чтобы относительно улучшить положение некоторых сегментов трудящихся классов, — это государственная машина, и политические организации пролетариата почти повсеместно приняли формы, базирующиеся на государстве. Более того, эта тенденция усиливалась, а не ослабевала с каждым успехом, которых эти организации добивались в получении полной или частичной государственной власти.
Мы, таким образом, оказались перед интересной аномалией: и буржуазия, и пролетариат выражают свое сознание на уровне, не соответствующем их объективной экономической роли. Их интересы производны от функционирования мироэкономики, а они стремятся обеспечить свои интересы, воздействуя на национально обособленные государственные машины, обладающие на самом деле лишь ограниченной (но тем не менее реальной) властью влиять на функционирование этой мироэкономики.