Как мы должны осмысливать советский опыт — предмет, которым я занимаюсь в нескольких очерках в этой книге. Однако Советский Союз до 1991 г. и Россия сегодня могут быть помещены в категорию полупериферийных государств в капиталистической мироэкономике, причем их политическое влияние в очень большой степени основывалось на мощи их военного аппарата. Это, между прочим, было справедливо и для царской России. Россия/СССР пытались использовать эту политико-военную мощь для осовременивания тех видов экономической деятельности, которые осуществлялись в зоне ее/его контроля, увеличивая таким образом уровень накопления капитала. И от Екатерины II до Витте, затем до Сталина и до нынешнего дня российское государство достигало неустойчивых и сомнительных успехов в этих попытках.
Конечно, Советский Союз был также наследником русской революции и большевизма (или марксизма-ленинизма) как идеологии. Это не тот факт, которым можно было бы пренебречь, но очень широко, как среди сторонников, так и среди оппонентов, была распространена его неверная, часто намеренно, интерпретация. Рассмотреть опыт марксизма-ленинизма в рамках истории антисистемных движений капиталистической мироэкономики также является задачей, решению которой посвятил себя миросистемный анализ, и несколько очерков в сборнике посвящены этому вопросу.
Каковы, с точки зрения миросистемного анализа, основные проблемы, стоящие перед Россией при нашем движении в XXI век? Прежде всего это проблемы, которые мы могли бы назвать геополитическими. Кажется ясным, что основными соперниками в качестве центров будущего накопления капитала являются Соединенные Штаты Америки, Европейский Союз и Япония. Их сравнительная сила обсуждается в этих очерках. Также кажется ясным, что Россия и Китай являются двумя зонами, роль которых в следующие 30 лет наименее определена, причем причины в обоих случаях одни и те же. Это большие пространства с точки зрения территории и населения, чья потенциальная роль как производителей и потребителей является ключевой для возможности трех основных соперников реализовать собственные устремления. Как Китай, так и Россия обладают большими военными структурами, и обе страны законно обеспокоены своей способностью удержать целостность центрального правительства перед лицом как потенциальных сепаратистских движений, так и потенциальных социальных волнений. Обе страны не просто сталкиваются с этими «внутренними» проблемами, обе они, кроме того, стоят перед необходимостью принимать решения, как и с кем вести переговоры о заключении политико-экономических союзов в предстоящие десятилетия.
Их способность оставаться внутренне сильными и создавать оптимальные союзы вовне будет определять их способность (но одновременно будет определяться ею) усилить и воспринять те виды экономической активности, на которые они будут делать ставку в грядущие десятилетия. Как Россия, так и Китай вряд ли смогут в среднесрочной перспективе достичь уровня ВНП, сравнимого с США/Европейским Союзом/Японией. Но если они сумеют сохранить внутреннее единство, они, вероятно, будут зонами, относительно благоприятными для инвестиций. Именно из-за этого они будут относительно важными зонами внутренних социальных потрясений, которые примут форму как традиционного классового конфликта, так и требований от имени этно-национального самосознания. Климат будет бурным.
Наконец, Россия не сможет найти какого-то укрытия от потрясений, свойственных миросистеме в целом. Тезис миросистемного анализа состоит в том, что капиталистическая мироэкономика стоит перед кризисом, подобного которому она до сих пор не знала. Капитализм, как историческая система, далек от того, чтобы быть успешным и победоносным, он находится сегодня в состоянии неимоверных структурных трудностей. Крах коммунизма отнюдь не покончил с трудностями капитализма, сам этот коллапс является одной из основных причин текущих дилемм капиталистической системы. И этот вопрос тоже обсуждается в настоящих очерках. Мы верим, что современная миросистема вступила в эпоху «перехода», что она стоит перед точкой бифуркации и перед периодом великих родовых мук и повсеместного хаоса и что в течение следующих 25-50 лет мир эволюционирует к новому структурному порядку, который может быть будет, а может быть нет, лучше, чем современная система, но, несомненно, будет иным. На что он может оказаться похож, каковы возможности нашего исторического выбора —еще один вопрос, обсуждаемый в данных очерках.