Проявление симулякров «пищевого» поведения в социальной среде
Эта работа не претендует на утверждение, что рассматриваемые взаимодействия именно акты латентного каннибализма. Эта работа утверждает, что при шаблонном сходстве рассматриваемых ниже явлений и «пищевого» поведения, мы будем наблюдать сходство результатов этих взаимодействий. Эта работа акцентирует внимание на один из способов понимания человеком происходящих процессов.
Далее я не буду приводить дискурс-оригиналы, характерные для рассматриваемых общественных процессов и взаимодействий, поскольку предполагаю, что читатель самостоятельно способен их выявить.
Все процессы управления, отношения власти-подчинения, применение насилия вполне можно считать симулякрами «пищевого» поведения.
Явление классовой борьбы хорошо укладывается в схему «охоты».
Все эти шаблоны поведения, характерные для членов общества, следует рассматривать не только как взаимодействие индивидов, но и как взаимодействия индивида и группы, взаимодействие групп, взаимодействие шаблонов поведения одного индивида причем не все действия, совершаемые назваными сторонами взаимодействий, а только их дискурс — оригиналы.
Таким образом, можно выдвинуть гипотезу, что исчезновение или преобразование определенных шаблонов поведения в обществе может быть обусловлено тем, что исчезнувшие или преобразованные шаблоны оказались «съедены» другими шаблонами.
Отдельного рассмотрения заслуживает стратегема «око за око». Это один из примеров самоподдерживающихся шаблонов «пищевого» поведения в обществе. Причем, сама идея ответа удара на удар подразумевает подавление агрессора. Однако на практике, эта стратегема является причиной затяжных конфликтов. Более того поведение любого из участников этого конфликта становится вполне прогнозируемым и другой участник может придумать способ нанести ущерб оппоненту другим способом. На мой взгляд, эта стратегема, как и любые симулякры «пищевого» поведения первого рода (о чем будет написано далее) тем эффективнее, чем меньше времени и этапов проходит с первого этапа «хищнического» шаблона.
Важно понимать, что наличие дискурс — оригиналов, характерных для «пищевого» поведения и любого социального взаимодействия, дает некоторой части общества основание считать, что эти взаимодействия имеют под собой именно мотив поедания. Основываясь на этом предположении, эта часть общества выстраивает соответственно свое поведение. Такая особенность общества создает дополнительный стимул для распространения преступлений в обществе (против закона или против норм морали и справедливости). Т. е. индивид в процессе социальных взаимодействий осознает (не обязательно объективно), что он находится на одной из сторон «пищевого» поведения, в следствии этого осознания, он снимает с себя моральные ограничения на совершение порицаемых обществом поступков. Зачем соблюдать правила, если существует угроза жизни, т. к. поедание предполагает, что поедаемый умрет?
Предположу, что распространение такого восприятия социальных отношений в обществе трансформирует само восприятие морали. Например, в некоторых обществах распространена кровная месть. Или, при наличии власти с такими убеждениями, появляются жесткие социальные слои с четким разделением по подчиненному положению.
Для наглядной иллюстрации проявления симулякров «пищевого» поведения приведу пример борьбы с бедностью в Англии в 16 веке:
1. Призыв к размножению по максимуму.
2. Поощрение общественных отношений, стимулирующих появление бедных.
3. Наказание за бедность, в том числе смертная казнь.
Иерархическое восприятие мира, может представлять собой проявление симулякров «пищевого» поведения. Так как легко выделить дискурс-оригинал, характерный для шаблона взаимодействия как пастуха и стада, так и для членов иерархии.
Представление человека животным, например русских медведями, это тоже легко укладывается в рамки симулякров «пищевого» поведения. Поскольку такое представление дает некое оправдание объявления охоты на нелюдей, например медведей. В этом случае акцентирую внимание читателей на дискурс — оригинал такого представления и выбора жертвы охотником перед охотой.
Сокрытие, отрицание представлений о явлении, названым мной «латентным каннибализмом», тоже может считаться таковым, поскольку не позволяет «жертве» сознательно оптимизировать свое поведение для противостояния «хищнику», т. е. дискурс — оригинал — маскировка от «жертвы».