А ничего малец, гриву с хвостом не путает. А вот садится как-то странно, не по-ковбойски. Стремена не по росту... Сообразил. Слез подогнал всё под себя и снова в седло. Ничего, в хороших руках Серый отойдёт...
...Фредди открыл глаза и встретился взглядом с Джонатаном. Уже свеж, деятелен, весел... быстро управился.
- Выспался, Фредди?
- В принципе, да. Что у нас нерешённого?
- В принципе, всё ясно. До Краунвилля полчаса осталось.
Фредди понимающе хмыкнул
- Хорошо возвращаться, Джонни?
Джонатан молча кивнул.
Поезд замедлился, проходя по полуразрушенному и ещё не до конца восстановленному мосту. Тогда зимой они переправлялись вброд, благо, лёд толком так и не встал. Не здесь, а ниже по течению, где река разливалась по котловине. Кругаля давали... но иного варианта не было.
- Фредди, помнишь, как мы тут зимой барахтались? - негромко засмеялся Джонатан.
- Ещё бы, - хмыкнул Фредди. - Чуть вьюки не потопили.
- А потом до утра на острове сидели, дрожали, не знали, где проход в минах, - Джонатан улыбнулся и подмигнул.
- А их там, на наше счастье, не было. Джонни, аукционы побоку?
- Сойнби только смотреть, - сразу стал серьёзным Джонатан. - Генни предупреждал.
- Ты говорил, помню. А Крокус? Мы же хотели стадом заняться.
- Зиму перекрутимся с этими, Фредди. Нет, посмотреть можно. И даже нужно. Но... Я не хочу трогать счета.
Фредди кивнул.
- Что ж, Джонни, сядем, посчитаем, подумаем.
- Последнее в первую очередь. Тут же ещё что, Фредди. Я думаю, что Дилли уже скоро дойка будет не под силу.
- Да, к Рождеству станет сильно заметно. А там и Молли на подходе, ведь так?
- Думаю, не задержится, - улыбнулся Джонатан. - Так что увеличивать число коров нельзя. Нанимать лишних людей незачем. А вот бычка хорошего... племенного...
- Месячные дешевле.
- Правильно, Фредди. Но там крови важны, а они ценятся во всяком возрасте. Так что у Крокуса всё равно покрутимся. Ладно, подъезжаем уже. Сейчас такси и домой.
- К шерифу не зайдёшь?
Джонатан покачал головой и улыбнулся.
- Домой, Фредди.
- Домой, - кивнул Фредди, вставая и беря из сетки кейс.
* * *
1994; 20.02.2012
ТЕТРАДЬ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
* * *
Посещение церкви прошло спокойнее, чем ожидал Эркин. В принципе это оказалось не слишком обременительным. Разумеется, пускать цветных в церковь - белое красивое здание с башней на Черч-стрит - никто не собирался. Для цветных приспособили большой дощатый склад на окраине возле Цветного квартала, оставшийся бесхозным после заварухи. Отмыли, почистили, починили электропроводку, внесли и расставили рядами скамьи - Эркин с Андреем ухитрились даже заработать на этом, подвалив к плотникам - на стене напротив дверей повесили картину с изображением длинноволосого бородатого беляка, замотанного в простыню, а по бокам от картины поставили горшки с цветами. Ну и для священника как положено. И чего ещё цветным надо?
Народу набилось... не продохнуть. Андрей тянул вперёд: интересно же, но Эркин упёрся, и они сели сзади, поближе к выходу.
- От духоты спасаемся? - камерным шёпотом спросил Андрей, когда они сели.
- От твоего языка, - так же тихо ответил Эркин. - Заведёшься ведь и вылезешь.
- Точно, - сокрушённо вздохнул Андрей.
Рядом негромко засмеялись. Но уже на небольшое возвышение с раскладным столиком рядом с картиной поднялся тот узколицый поп, поднял руки успокаивающим жестом, и все, привычно подчиняясь белому, замолчали.
Эйб Сторнхилл оглядывал аудиторию. Не признаваясь в этом никому, даже самому себе, он боялся. Да, он взял на себя этот страшный груз, воистину тяжкий крест, он слаб и греховен для такой ноши, но кто-то же должен пробиться к этим душам. Что бы ни говорили о них, они не бездушны...
...- Я ценю твоё усердие, брат, - и вежливый жест холёной пухлой руки. - Но должен сказать сразу. Их души не спят. Нет. Там нечего будить, брат Эйб. Это скоты. Послушные или нет, умные или глупые, добрые или злые, но скоты. Не люди, нет.
- Мне трудно в это поверить брат Джордан.
- Они похожи на людей, брат Эйб. Очень похожи. Но только похожи. Брат Эйб, - Джексонвилльский пастор Джордан Сноу рассматривает его участливо, как больного, - приходилось ли тебе иметь дело с ними раньше? Не видеть издали, а...- ласковая улыбка, - общаться с ними? Разговаривать.
- Да, разумеется.
- Разумеется, брат Эйб. Но я имел в виду не беседы и проповеди, а изо дня в день. Обыденно.
Он понял и покраснел.
- Я всегда считал рабство грехом, брат Джордан, - и с невольным вызовом: - У меня никогда не было рабов.
- Да, мы - дети и рабы Господа. И человек, делая человека своим рабом, нарушает волю Господню. Самозванствует. Но они - не люди, брат Эйб. Ты сам в этом убедишься. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе. С помещением, со всем остальным... Я скажу своей пастве, чтобы они отпускали своих... работников к тебе по воскресеньям. И вообще можешь на меня рассчитывать...
...Да, брат Джордан сделал, что мог. Пришло много, очень много. Он даже узнаёт некоторых. И зря говорят, что они все на одно лицо. Достаточно приглядеться - и различить тогда совсем не трудно. Вон эта молоденькая мулатка из кондитерской для цветных. Вон тот немолодой с сединой в волосах негр - дворник, с ним удалось неплохо поговорить, оказался довольно толковым, во всяком случае, понятливым.
Эйб говорил, стараясь подбирать самые простые, понятные слушателям слова и всё время оглядывая аудиторию. Да, его слушали, сидели тихо, не шевелясь, не разговаривая между собой. Ни дерзких взглядов, ни насмешливых, а то и глумливых реплик, с чем ему приходилось сталкиваться, трудясь в кварталах бедноты Колумбии, портовых городах Луизианы и ковбойских посёлках Аризоны. Нет, здесь ничего похожего... но чувство отчуждения, чувство стены между ним и аудиторией не проходило, а даже усиливалось. Они слушали его, но не слышали. Ни один.
Ряд за рядом Эйб Сторнхилл оглядывал свою паству. Ничего страшного. Они пришли и слушают. Остальное - его дело. Грузчики со станции сидят все вместе. Хорошо. А этих он не знает, но, значит, им кто-то сказал, и они пришли. Индеец, дворовой работник. Пришёл всё-таки. Тогда, при разговоре, был очень недоволен, но ведь пришёл. А рядом... Господь всемогущий, этот парень белый! Зачем он пришёл сюда? Да, он говорил со всеми, убеждал всех. И с этим парнем говорил. Тот был тогда пьян или с похмелья. Но его место на Черч-стрит, у брата Джордана, а не здесь...
Эркин слушал, не вдумываясь в слова, как всю жизнь слушал надзирателей. Болтает и пусть себе болтает. Сидишь в тепле, а не лежишь связанным или... Нет, перетерпеть свободно можно. Андрей наконец угомонился. А то в начале ёрзал, всё сказать что-то хотел. Пришлось дать ему локтем по рёбрам, чтоб понял: не на перегоне всё-таки...
...Фредди посоветовал им не связываться и не нарываться, и они пошли к указанному дереву. Белых ни одного, а пастухов собралось много. Некоторые косились на Андрея, но со словами не лезли. Беляк оглядел собравшихся и жестом велел им сесть.
- Дети мои...
Андрей фыркнул, невольно прыснули и остальные, но беляк не смутился и замолол примерно то же, что и у костра. Но то дети господа они все, то его. У Андрея хитро блестели глаза, явно чего-то заготовил, но пока молчит. У него тоже на языке вертелось: "Так я твой сын или бога?" - но он ограничился тем, что камерным шёпотом сообщает об этом ближайшим соседям. Те тихо смеются и передают вопрос дальше. Андрей незаметно показывает ему оттопыренный большой палец. Потом уже к ним пришёл чей-то вопрос: "А что, может, он сам и есть евонный бог?". Беляк словно не замечает их перешёптываний и продолжает долдонить своё:
- Христос любит вас, возлюбите и вы Иисуса всем сердцем...
И звонкий голос Андрея:
- А вот вы говорите, сэр. Что он велел, то мы исполнять должны.