- Игорь Александрович, почему вы не вернулись к научной работе?
- Видите ли, Николай Алексеевич, во-первых, делать историю - занятие не менее интересное, чем её изучать. Во-вторых, мне попросту не к чему возвращаться. Все мои довоенные материалы и наработки погибли. В-третьих, я не могу оставить моих товарищей. Они помогали мне, мой долг... фронтовое братство, если хотите, - Бурлаков говорит спокойно, академически рассуждающим тоном. - И наконец, в-четвёртых, у меня, простите, чисто шкурный интерес. Я ищу свою семью.
- Вы говорили, они погибли.
- Да. У меня нет доказательств, что они спаслись. Но нет и доказательств гибели. Работа в имперских архивах может их дать.
- Вы ищете доказательства гибели или спасения?
- Николай Алексеевич, только очень плохой учёный начинает работу, зная, что получит в конце. Известный заранее, желаемый вывод... это догма. А я учёный, - и мгновенная озорная усмешка. - Не очень плохой. Вот и пятый аргумент. Я занят научной, по сути, работой. Так что сама постановка вопроса некорректна. Я всё-таки вернулся.
Золотарёв улыбнулся. Надо же, хорошо как перевёл. Что ж, пусть залезет поглубже. И себе найдёт, и с нами поделится, и... нет, об этом парне говорить ещё рано, пусть профессор увязнет, и тогда... вот тогда и пойдёт настоящая игра с Бредли и Трейси. Они, говорят, игроки сильные, ну так и профессор Бурлаков тоже... далеко не из последних. Недаром его наш генерал ценит и чуть ли не со школы дружит.
- Игорь Александрович, а дома не попробовали? Может, кто из соседей что знает?
- Разумеется, я побывал в Грязине, но...- голос Бурлакова по-прежнему спокоен, - там давно живут другие люди. Сменились все соседи. Никто ничего не знает. Это же был район "оздоровления".
Золотарёв кивнул. Оздоровление, sanitation. Служба Безопасности Империи радикально решала проблему сопротивления в бывшем Пограничье, арестовывая всех жителей, всех поголовно, и заселяя опустевшие дома привезёнными издалека собственными гражданами, лояльными и в силу происхождения, и в силу благодарности за полученное в дар от Империи имущество. А вывезенные... часть уже нашлась трупами на Горелом поле и во рвах, часть в трудовых лагерях при военных заводах... И что теперь со всей этой массой делать? Но об этом пусть головы в другом отделе болят.
- Вы надеетесь найти следы в архивах?
- И на это тоже.
- А ещё на что?
И в ответ с прежней чуть отстраняющей улыбкой:
- Моя главная надежда, Николай Алексеевич, на чудо.
Золотарёв кивнул. Да, больше Бурлакову, если честно, надеяться не на что.
Бурлаков, сохраняя прежнюю улыбку, смотрел перед собой на несущуюся под колёса серую в тёмных пятнах свежего асфальта дорогу...
...- Кажется, успели, - Антон сидит, небрежно откинувшись на спинку, с безмятежной улыбкой отдыхающего гуляки. - Всё спокойно.
- Спасибо.
- Не за что. Твоих мы прикроем, - и уже тише добавляет: - Как сможем.
Он кивает.
- Не надо утешений. Я не первый, - и с невольным вздохом: - и не последний.
- Ничего, - Антон улыбается как можно веселее. - Будет и у нас праздник.
- Будет, - он старается улыбаться как Антон.
- Вот мы победим, представляешь, соберёмся, сядем все вместе...- Антон громко причмокивает.
Он смеётся, кивая. Извечная мечта: пир после победы. Интересно, сколько нас уцелеет? Вряд ли понадобится очень большой стол...
... - Простите, я кажется задремал.
- На здоровье, Игорь Александрович, можете дремать дальше.
- Благодарю...
...Антона убили через полгода. Заметив хвост, повёл за собой, затащил в какой-то тупик и затеял перестрелку. С Антоном оборвалась последняя ниточка, связывавшая с домом. Антон бывал у него дома, знал их всех. И Римму, и детей. Играл с Аней в шахматы, возился с Серёжей и Милочкой. И вот всё, оборвано. Он знал, что так будет, что этим кончится, и всё же...
...Не открывая глаз, Бурлаков сел поудобнее. Машина идёт ровно, без рывков и толчков. Всё позади, всё кончилось благополучно. Для выживших. Он всё понимает, но он поехал туда, в Грязино, бывшее Грязино...
...Застывший в опасливом ожидании город. Провинция Империи, очищенная от расово неустойчивого русского населения. Он узнавал дома, но не город. Городу сменили имя. Теперь Петерсхилл. В честь генерала Петерса, командовавшего войсками захвата. Не улицы, а стриты и авеню. Но главное - сменили людей. Из Алабамы, Луизианы, Дакоты, даже Аризоны - со всей империи их переселили сюда, в дома, ещё помнящие прежних владельцев. Была Россия, Пограничье, Русская территория, а теперь... а теперь они замерли в страхе перед возвращением выживших... Нет, эту проблему надо решить и будем решать. Но сейчас он шёл домой. И безумная не надежда даже, а... а вера в чудо, что Римма и дети дома. Он даже не думал, что столько лет прошло, что дети выросли... А чуда не было. Были чужие люди, жалкий лепет этих людей, что дом был пустой, что всё-всё в доме они купили, на свои деньги, у них даже чеки сохранились, что они не при чём, ничего не знают, дом был совсем пустой, и соседние дома тоже пустые, а они не при чём, а если у мистера претензии, то это всё Империя, Служба Безопасности, а они приехали в пустой дом... У мужчины, седого, грузного, дрожали руки, женщина жалко шмыгала носом, за ними толпились их дети... Он повернулся и ушёл. Не стал с ними говорить. Не смог. Обошёл соседние дома. Никого. Из старых, кто мог что-то знать, никого, никто не вернулся. Ни один...
... - По вашим данным, Николай Алексеевич, из угнанных многие возвращаются?
Золотарёв вздрогнул.
- Я был уверен, что вы спите. Нет, к сожалению, информации пока нет. С угнанными вообще непонятно, куда они делись. Если честно, рассчитываем на вас. Архивы целы, но разобраться в них... Понимаете?
- Догадываюсь, - кивнул Бурлаков. - Попробуем разобраться.
- Простите, что задеваю больное, но... у вас была большая семья?
- Жена, дети, брат жены, племянники, кузены и кузины, другие родственники... Фактически я знаю обо всех, кроме жены и детей. Остальные погибли. Кто на фронте, кто в Сопротивлении. А из дальних... пока я этим не занимался, слишком давно оборвались связи. А ваша семья, Николай Алексеевич?
- Мне повезло. До моих Империя не дотянулась. А так... как у всех. Кто на фронте, кто в тылу. Кому как повезло.
- Да, кому как повезло. Вы правы, Николай Алексеевич.
Золотарёв в зеркальце посмотрел на Бурлакова и вернулся к собственным мыслям. Как однако держится прекрасно. Конечно, об Империи он осведомлён очень широко, десять лет на нелегальном положении - это серьёзно. В его ненависти к Империи, Службе Безопасности, Службе Охраны можно не сомневаться. И в архивах он разберётся вполне... профессионально. Ниточек там торчит... уйма. Не может там не быть компромата на Бредли и Трейси. Где-то эта парочка должна была засветиться. Киллер и шулер, даже не главари, нет, у них в уголовной, как она здесь называется, да, Система, особое положение, уже ясно. Сами по себе, не входят ни в одну группировку и работают только на себя. И уже давно. У Ротбуса был компромат на Трейси и очень серьёзный, раз тот так испугался и поехал за деньгами. А на Бредли? Петерсен клянётся, что был. Что Ротбус не рискнул бы угрожать, не имея на руках козырей. Игроки все, все сравнения карточные. Ну что ж, в этой колоде Бредли и Трейси - тузы. Без джокера их не возьмёшь. Счета в банке... У обоих не подкопаться. Капало потихоньку маленькими порциями. До трёх тысяч декларация об источниках не требуется. Потому и счетов столько. И все оформлены одинаково. Владелец и имеющий право распоряжения. Только имена меняются. Тогда Трейси взял два своих. Сто семьдесят три тысячи. Счетов Бредли не трогал. Хотя там больше. А в сумме четыреста двадцать тысяч с небольшим. Но затребовали шестьсот восемьдесят. И Петерсен, да и остальные показывают одно. Ротбус никогда не требовал больше, чем у человека было. И даже обязательно оставлял какую-то мелочь. Как там... Да, вот: если у человека есть один доллар, больше девяноста восьми центов Ротбус не потребует, но и меньше, чем на девяносто семь не согласится. Значит, у Бредли и Трейси было в общем не меньше семисот тысяч. Хотя... хотя не было, есть. И значит, двести восемьдесят мы не нашли. Оформлено ещё на кого-то? Анонимный счёт на предъявителя? Абонирован сейф? Или просто лежат где-то в тайнике? Но и в сейфе, и в тайнике лежат доллары, имперские зелёные бумажки, обесценившиеся ещё к лету, и два таких волка позволят таким деньгам стать бумажками? Да никогда! Как-то же они их обменяли. И вот здесь без профессора, вернее, его "орлов" - они же "банковские крысы" - не справиться. Значит, надо сориентировать профессора. Теперь... Раз Ротбус требовал деньги обоих, значит, компромат на Бредли у него был. Так что? Трейси решил откупить себя, бросив дружка? Вполне логично, а значит, возможно. Как же не вовремя заткнули пасть Ротбусу. Рискуем не управиться к Рождеству. А это новые жертвы. День Империи - будь она и так далее - обошёлся без большой крови, из наших вообще никто не пострадал, но страсти всё равно накалились. Ещё раз бросим армию между белыми и цветными, и маховик может раскрутиться опять. Нет, к середине декабря надо успеть. И взять на упреждение. Не будут уцелевших охранюг столько времени кормить и укрывать за так. Задаром здесь вообще никто ничего не делает, жлобы поголовно, независимо от цвета. Правда, это даёт возможность отследить по денежным ручейкам, так сказать пройтись от истоков к устьям и обратно. Но... дадим им вылезти на Рождество, крови будет слишком много. Надо успеть раньше. И в то же время не спугнуть.