- Иди спать, утешитель. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - кивнул Андрей, бесшумно приоткрывая дверь и протискиваясь в щель.
В комнате было темно и по-сонному тихо. Джо и Джим спали. Андрей пробрался к своей кровати и стал раздеваться.
- Андрей, ты? - спросил из темноты Джим.
- Ага, - Андрей открыл шкаф, чтобы повесить брюки.
- Голову тебе оторвать мало, - зевнул Джо. - Шляешься по ночам, будишь людей.
- А что, здесь люди есть? - удивился Андрей и быстро присел.
Запущенная в его голову подушка ударилась о шкаф. Андрей подхватил её и встал.
- Спасибо, на двух спать буду.
Он уже говорил в полный голос.
- Отдай подушку, гад, - попросил Джо.
- Кого просишь, пусть тот и отдаёт, - отпарировал Андрей.
И в ту же секунду был схвачен поперёк туловища, скручен и брошен на кровать. Занятый спором с Джо, он совсем упустил из внимания Джима, и тот бесшумно подобрался к нему. Джо бросился на помощь брату. Они немного побарахтались втроём, тузя друг друга, хохоча и ругаясь на двух языках сразу, пока им не постучали в стенку.
- Фу-у, - Джо прошлёпал к двери и включил свет.
Втроём они уже бесшумно навели порядок, и Андрей в одних трусах с полотенцем побежал в уборную. Трусы теперь все носили, раздеваясь догола уже только ложась спать. Поначалу мешало, но потом, когда привыкли, оказалось уже удобно. В душ Андрей сходил сразу после смены и потому сейчас ограничился обтиранием. Без мыла, чтоб не надо было мазаться. Крема мало осталось, денег до зарплаты нет, а одалживаться без конца тоже нехорошо.
Когда он вернулся, свет ещё горел, но Джо с Джимом спали. Андрей повесил полотенце на спинку, выложил на стул у кровати, чтобы с утра не искать, чистое бельё, выключил свет и лёг.
- А теперь выкладывай, - сказал вдруг Джим.
- Чего? - не понял Андрей.
- Что тебе доктор Ваня сказал.
- И ты ему, - подал голос Джо.
- Он меня простил, - кратко ответил Андрей.
- Не темни.
- Мы же чуем. Ты не из-за этого как чумной ходил.
Андрей вздохнул.
- Не могу я. Сейчас не могу.
- Доктор Ваня запретил?
- Ну-у... он знает.
- Ладно, - решил Джим. - Если что, мы за тебя, помни.
- Ага, спасибо.
Андрей поёрзал, укладываясь поудобнее, натянул до подбородка одеяло.
- Спокойной ночи, Джо-Джим.
- И тебе спокойной, - ответил Джо.
- Спокойной ночи, - затихающим сонным шёпотом откликнулся Джим.
Стало совсем тихо. Андрей привычно закинул руки за голову, закрыл глаза. Хорошо, что он пошёл к Ивану Дормидонтовичу, доктору Ване. Ведь вроде ничего ему не сказали, только выслушали, а полегчало. Правильно. Выговоришься - легче станет. А слушает доктор Ваня... никому того не расскажешь, что при нём прямо само выскакивает. Доктор Юра, конечно, их спасал, ему тоже всё можно сказать, почти всё... Ладно, обошлось, и ладно. Что этот беляк - сын Большого Дока, надо молчать, а то парни его точно придушат. И будут у доктора Вани ба-альшие неприятности. И вообще... это же только сын, Большой Док и с ним что-то такое сделал, что хуже смерти. Ну, ему-то Иван Дормидонтович поможет. Хорошо, что всё так закончилось. Хорошо...
И заснул он, полностью успокоившись.
* * *
Дождь с мокрым снегом как зарядил с ночи, так и не прекращался. Прыгая через лужу, Чолли поскользнулся и едва не упал. Обложив от души лужу, погоду и всю эту чёртову Империю, он вбежал в барак. Набитый курильщиками тамбур встретил его гомоном и дымом. Обычно Чолли задерживался поболтать и подышать даровым дымом, но сегодня он сразу продрался в свою казарму. Не до того сейчас. Маршрутный лист, заветная маршрутка на руках. И решилось-то всё в момент. Даже не ждал и не думал. С Найси, тьфу, Настей не советовался, ну, да она всегда говорила, что как он решит, так и будет. Он и решил.
Пока шёл по проходу, успокоился и в свой отсек зашёл тихо. Светка и Мишка спали, а Настя, сидя на своей койке, кормила Маленького. Чолли аккуратно, чтобы не задеть её мокрой курткой, разделся и сел рядом. Маленький уже наелся и засыпал, вяло причмокивая.
- Налопался, - улыбнулся Чолли.
- Ага, - ответно улыбнулась Настя.
Она осторожно высвободила сосок и положила Маленького на подушку.
- А я ему имя дала. Мне присоветовали. Павел. А так - Паша. Ты как?
- - Хорош, - кивнул Чолли. - Сегодня после молока пойдём, метрики выправим, тебе удостоверение надо поменять и это... свидетельство о браке.
Настя кивнула.
- А чего так спешно?
- Я маршрутку получил, - небрежно, словно это было самым обычным делом, ответил Чолли.
Настя охнула и даже руками всплеснула.
- Ой, а едем-то когда?
- Завтра. С утра новых привезут, и нас до границы подбросят. А там на поезде.
- Ой, Чолли... Настя смотрела на него испуганными расширенными глазами. Чолли покровительственно улыбнулся ей и, слегка подвинувшись, обнял за плечи.
- Всё будет хорошо. Обещают работу и дом. Представляешь, целый дом. Даже если такой, как был...
- Ох, если бы такой же, - вздохнула Настя, кладя голову ему на плечо.
Чолли только крепче прижал её к себе. Он тоже это помнил. Как он в первый раз ввёл её в дом. Свой дом. Чолли даже снова ощутил запах древесины...
...Он за руку ввёл Найси, да, тогда ещё Найси, в дом и усадил на занимавшую полкомнаты кровать. На другой половине теснились камин, стол и табуретка, оставляя небольшое пространство между камином и кроватью. В камине решётка для кофейника и кастрюль, на столе две миски, две кружки, две ложки, на камине начищенные кофейник и котелок, у двери на полу лоханка для грязной воды и на чурбаке ведро с чистой водой. С другой стороны двери вбит гвоздь для куртки. На кровати набитый соломой тюфяк, такая же подушка и жёсткое колючее, совсем не вытертое одеяло. И над столом полочка, где он держал хлеб, кофе, крупу.
- Это... это всё твоё? - замирающим голосом спросила Найси.
Он кивнул и, разрывая сдавившую горло судорогу, сказал:
- Теперь и твоё. Ты - моя жена. Что моё, то и твоё.
Найси испуганно посмотрела на него и заплакала. Он обнял её, прижал к себе, и они так и сидели, пока она не успокоилась. А потом... Потом он развёл огонь в камине, и Найси поставила решётку кофейник и котелок с кашей. И это был их первый обед в своём доме...
...Чолли вздохнул, словно просыпаясь. Да, было хорошо. И он ни о чём не жалеет. А как будет? Пусть будет как будет. На конном заводе конюхом, табунщиком, простым рабочим он сможет. Дом с участком. Даже такой маленький, какой был у него, нет, у них, так уже хорошо. А ещё ссуды, о которых говорил тот седой, председатель, да, безвозвратные, беспроцентные... купить дрова, одежду, картошку или крупу... нет, первое время будет, конечно, тяжело, но если разрешат держать свою скотину...
- Корову надо, - сказал он вслух.
- И кур, - согласно вздохнула Настя. - И ещё поросёнка.
- Это уже на тот год, - решительно сказал Чолли. - В этом, дай бог, картошки с крупой чтоб хватило. А с весны... участок обещали. Семена я уж найду.
- Да уж, - Настя теснее прижалась к нему. - Ты только вскопать помоги, а там я уж сама. Ты ж работать будешь.
Чолли кивнул, упираясь подбородком в её макушку.
- Сколько б ни платили, всё будет больше, чем у этой сволочи.
- Не вспоминай о нём, - попросила Настя, - Не надрывай сердца. Не стоит он того, чтобы ты о нём помнил.
Чолли погладил её по плечу и улыбнулся.
- Ладно, так и быть. Буди малышню, слышишь, шумят уже.
Действительно стало шумно: детей будили и одевали на молоко. Чолли отпустил Настю. Она поправила ворот тёмной рабской кофты, закрывая грудь, и встала. Наклонилась над малышами.
- Майки, Свити, - и тут же поправилась: - Мишка, Светка, просыпайтесь.
Пока она будила и одевала малышей, Чолли сидел, прислонившись затылком к кроватной стойке, и слушал. Её голос и детский лепет. Но не слова. Что там они болтают и что говорит им Настя, ему неважно. Это его семья. Его жена, его дети. Их он спас. И дальше будет спасать. И на всё пойдёт ради них. Уже одетый Мишка полез к нему на колени, ткнулся кудрявой головкой в его подбородок. Чолли рассмеялся и, поставив Мишку к себе на колени, боднул его головой в живот. Мишка залился довольным смехом.