- Окс, окси! - тут же по-русски: - Бы-ы-ык!
"И когда только успел узнать, шельмец?" - удивился Чолли.
Светка вырывалась, выкручивалась из рук Насти, стремясь к ним. Ей тоже хотелось играть в быка. Чолли пободал и её. Настя надела на босу ногу сапоги и потуже затянула ворот кофты.
- Ну-ка, пошли, а то опять осрамитесь.
Оторвав детей от Чолли, она повела их в уборную. Когда за ней опустилась занавеска, Чолли встал, из-под своего тюфяка в изголовье вытащил сумку с документами, вынул из куртки и вложил в сумку маршрутный лист. Эту маленькую плоскую сумку на шнурке сшила ему Настя уже в городе. Для денег. После того, как у него вытащили из кармана штанов дневной заработок. Вора он поймал и избил, но мальчишка успел скинуть деньги дружкам. И сутки они сидели голодные. Детей, всех троих, Настя грудью кормила, а молока не хватало. Сам он кипятком перебился. Ладно. Было и прошло. Он надел сумку на шею и заправил под рубашку. Затянул завязки на вороте. Позор, конечно, что он до сих пор во всём рабском, но это Морозу можно франтом ходить с его-то заработками и белой женой. И ребёнок там один. Одного и одеть, и прокормить несравнимо легче. А Тим, хоть и тоже зарабатывал, дай бог, но ведь явно ходит в старом. Чолли поправил сумку, чтоб не выпирала под рубашкой. Закряхтел во сне Маленький, и он наклонился к ребёнку, осторожно взял на руки. Па-вел. Похоже на Пол, но, конечно, пусть будет по-русски. Па-ша. Паша. Хорошо звучит, молодец Настя. Он покачал Пашу и сел на койку, по-прежнему держа его на руках. Восемнадцать детей у него было, этот - девятнадцатый. И ещё двоих он спас. И у него будут ещё дети. Настя и он ещё молоды. У них будет много детей.
Вошла Настя, ведя за руки Мишку и Светку, и стала их одевать уже для выхода.
- Столько всего надарили, - смеялась она, - что всего сразу и не наденешь.
Чолли кивнул. Им и в самом деле надарили. Для Мишки, для Светки, для... Паши. Он сначала не хотел брать, но седая женщина, что принесла две голубые распашонки и чепчик с оборочкой, сказала:
- Что с добром дают, на добро и будет, - и добавила: - Придёт час, и ты кому другому поможешь. Чтоб добро дальше пошло.
И он согласился.
Одев детей, Настя уложила крепко спящего Пашу под одеяло: нечего его по дождю таскать. Наелся и пусть спит. И стала одеваться сама.
- Не свалится? - спросил Чолли, вставая и сдёргивая с крючка свою куртку.
- Да нет, он крепко спит.
Настя застегнула свою куртку и повязала выцветший рабский платок уже по-русски, как большинство женщин в лагере.
- Ну, пошли?
- Пошли, - решительно кивнул Чолли.
Выходя из отсека, Настя оглянулась на Чолли и храбро улыбнулась ему. Чолли благодарно кивнул.
По узкому проходу они прошли в тамбур, где смешались с общей толпой. Чолли уже не меньше половины знал в лицо. Но... но завтра они уже уедут.
Во дворе их встретил тот же мокрый снег, но ветер утих, и большие хлопья мягко опускались на землю. Дети весело гомонили и ловили их, выставляя ладошки, но взрослые хмурились. Чавкающая под ногами масса пропитанного водой снега пугала их, напоминая о старой многократно чиненной обуви. С обувью хуже всего. С одеждой ещё исхитриться как-то можно, а с обувкой - полный швах... Многие несли детей на руках.
Чолли тоже взял Мишку и Светку на руки и удивлённо присвистнул. А в ответ на встревоженный взгляд Насти улыбнулся.
- Потяжелели как. Ты их за раз обоих не бери больше.
- Так растут же, - улыбнулась Настя. - На таком-то пайке. Грудь уже не берут больше, всё Паше идёт.
- И правильно, - кивнул Чолли. - Им здесь молока много наливают?
- Во кружка, - показала Настя.
У дверей столовой Чолли спустил детей на землю, Настя взяла их за руки и повела внутрь. А Чолли отошёл к одной из кучек родителей.
- Чолли, - окликнул его Иван, с которым ездили тогда за фруктами, - ты, что ли, завтра до Городни на автобусе?
Знакомые русские слова - завтра, Городня, автобус - позволили Чолли кивнуть.
- Да, - и тщательно выговаривая русские слова: - Ты тоже?
- Ну да. Да ещё и вон Васька. Василий, - Иван позвал высокого костлявого мужчину в синей куртке угнанного. - Ты ж едешь завтра?
- Оно и есть, - подошёл к ним Василий. - До Городни обещали подбросить. А что?
- Ну, вот и гляди, - кивнул Иван. - Считай, пол-автобуса наши. Да ещё одиночек могут добавить.
- Это твою, что ли? - хмыкнул Василий.
Чолли понимающе ухмыльнулся. Иван развёл руками.
- Подловили! Зарегистрировались вчера.
- Нуу?! - хохотнул Василий. - Двойной магарыч с тебя, значит.
Чолли невольно поёжился. Напоминание о необходимости выставлять отвальную неприятно царапнуло. Но если по Василию судить... не у него одного эта проблема.
- А от Городни?
- Там на поезде.
- Все, что ли, в Ополье?
- Ополье велико. Ты куда?
- На Турово. Туровский конный завод, - старательно выговорил Чолли.
- Что, конюхом?
Чолли кивнул.
- Конюхом, объездчиком... да кем поставят. Сказали просто: работа.
- Что ж, тоже дело.
- А жильё?
- Обещают дом. И участок.
- Ну, совсем хорошо. А ты?
- Я под Марьино. Там хозяйства большие зерновые. Люди нужны. Так что устроиться можно.
Чолли перевёл дыхание. Их много, все в одном автобусе и потом вместе. Наверное. Уже легче. И об отвальной никто не говорит. Да и кому ему отвальную ставить? По-настоящему, так только Морозу и Тиму. Но Мороз уже где-то в России, а Тим сейчас к пожарке не ходит. Так что к Тиму он прямо в отсек зайдёт попрощаться.
За разговором время прошло незаметно. Из столовой выбегали дети. Чолли встретил Настю и забрал у неё Мишку и Светку.
- С ними и пойдём? - с сомнением спросила Настя.
- Их одних же не оставишь, а сказали, чтоб мы вместе пришли, - ответил Чолли, перешагивая через лужу. - Ты краем обойди, не мочи сапоги зазря.
- Ага, ага, - Настя почти бежала за ним: так быстро он шёл.
У дверей административного корпуса они столкнулись с двумя индейцами из той пятёрки. Чолли шёл прямо на них, и они посторонились, уступая ему дорогу. Настя опасливо спряталась от их взглядов за спину мужа. Чолли прошёл, не глядя. Халявщики, ш-шакалы. Которую неделю сидят на дармовом пайке, ждут, какое племя их признает. Да на хрен они кому нужны, ещё думать о них...
Когда за Чолли с Настей закрылась дверь, Копчёный разжал губы.
- Ишь, нос дерёт. Не иначе, как визу получил.
- Плюнь, - Большой Джим обшаривал карманы в поисках сигареты. - Хреновый он индеец. Как и тот... красавчик.
Поиски завершились находкой окурка, что привело Большого Джима в благодушное настроение. Копчёный, увидев окурок, забыл о Чолли и том красавчике, что подцепил беляшку и укатил в Россию. То всё неважно, а вот находка.... Закон требует всё делить поровну, а здесь как раз на две хорошие затяжки. Чёрт, ведь всего досыта, а курева - две пачки на неделю, и хоть ты сдохни, а пачка хорошему курильщику на два дня - самое большое.
Снег прекратился, и тонкий белый покров на глазах темнел, пропитываясь водой. И когда Чолли с Настей вышли из административного корпуса, двор опять был серым, мокрым и сумрачным. Чолли взял детей на руки и уже спокойно - ни дождя, ни ветра нет, укрывать их пока не от чего - они пошли к своему бараку. Мишка и Светка, сидя на его руках, вертели головами, насколько им позволяли окутывающие их платки, рассматривая всё вокруг.
- Я вперёд побегу, - сказала Настя. - А то там Ма... Паша один.
- Беги, - кивнул Чолли. - А мы пройдёмся.
И продолжил идти не спеша.