- Вот он узнает, кто ты такой, - хмыкнул Леон. - Да ещё поймёт, что Джи... Смотри, Арч, он мосластый. Двинет - так двинет.
- А он знает, - ухмыльнулся Арчи.
Леон и Андрей выпрямились и подошли поближе.
- О тебе или о всех?
- Откуда знает? Ты трепанул?
- Не, что я, дурак? Ему этот, Фредди сказал. Чтоб, - Арчи расплылся в улыбке, - недоразумений не было.
- Мг.
- Вот оно, значит, как.
- А сам он домашним был. Говорит, пятнадцать лет на одном месте.
- Его проблема. А чего про нас сказал?
- Что не мы выбирали, кем быть. У него, видно, своё что-то было.
- Ладно, - Леон вернулся к работе. - Может, и впрямь...
Арчи и Андрей кивнули. Старая вражда между работягами и спальниками давала о себе знать, но пыл уже давно угас. И если не нарываться... С городскими цветными они, в общем, ладили. У них постоянная работа, хорошее жильё, в рабском они не ходят... многие в городе им завидовали. Да и держались они всегда вместе, а на ватагу чтоб лезть, это совсем дурным надо быть. Так что... И Фредди тогда, придя к ним в общежитие, сказал:
- Парень он тихий, один здесь. Одному тяжело.
И обвёл их холодным взглядом, сразу и насмешливым, и настороженным. Они все - а их было много: вечерняя пересменка как раз, одни уже пришли с работы, другие ещё не ушли - закивали. Одиночества они все нахлебались и, каково одному и больному, знали. Фредди стоял в их кругу, сбив шляпу на затылок и засунув руки в карманы.
- Поможем, сэр, - сказал за всех Крис. - И объясним, и посоветуем.
- Всё будет в порядке, сэр, - кивнул Майкл. - Вы можете не беспокоиться, сэр.
Фредди поверил им, а они Фредди. Да и этот... Ларри оказался действительно тихим. Не из-за болезни, характер, видно, такой. Что ж, когда не задирают, так и ты не возникай. С тобой по-людски, так и будь человеком.
Леон и Андрей закончили работу и ушли. Арчи быстро сменил куртку разносчика на халат санитара и побежал в ординаторскую. Интересно, чья сегодня смена? Если толстого рыжего доктора, то он и сам спит, и другим позволяет.
Но в ординаторской пусто. То ли не пришли, то ли сразу по боксам. Арчи сел на большой кожаный диван, такой длинный и широкий, что бо-ольшую групповуху можно закрутить, забился в угол и прислонился щекой к прохладной гладкой коже спинки. Подремать, что ли, пока... А глаза уже сами закрывались...
...Взрыхленная перемешанная со снегом и водой земля стремительно летит в лицо. Он падает и вжимается в неё, а сверху сыплются удары. Бьющих много, и они мешают друг другу. Если не шевелиться и не кричать, посчитают за мёртвого и бросят. Нет, чужие руки рвут на нём одежду, сдёргивают штаны, нет, нет, не-е-е-ет!...
...Арчи вздрогнул и открыл глаза. И облегчённо перевёл дыхание. Нет, ничего из того нет. В ординаторской уже полно народу. Пока он спал, пришли.
- Проснулся? - спросил по-английски Владимир Евгеньевич Башкин, улыбаясь его смущению.
- Да, сэр, - тихо ответил Арчи, садясь прямо и исподлобья покосившись на двух откровенно смеющихся над ним медсестёр: Галю и Наталью Александровну. И добавил: - Я только закрыл глаза, сэр, на минутку.
- Ничего-ничего, - сказала по-русски Наталья Александровна и продолжила по-английски: - Сон был приятный?
- Нет, мэм, - вырвалось у него.
Расспрашивать его - чего он боялся - не стали и занялись своими делами. Его словно не замечали, но он знал, что когда сядут пить чай, его позовут к общему столу, и если начнётся общий большой разговор, то его сделают участником и говорить будут по-английски или будут ему переводить. А то, что было весной, то было, и никуда от того не уйти. Весь январь он метался, не зная, где и как укрыться. Все были врагами. Он сам уже не помнил: начал гореть тогда или уже в госпитале. Тогда его бы забили насмерть, затоптали, если бы не солдаты. Они разогнали истязателей и привезли его сюда. Доктор Юра и доктор Во-ло-дья - а полное его имя он и про себя не может выговорить - вправили ему вывернутые суставы, наложили гипс на сломанную руку - это он пытался сопротивляться насильникам, не поглядел, что они белые - и стал он гореть. Нет, не хочет он про это вспоминать.
Арчи потряс головой и встал.
- Что надо делать, сэр?
- Не спится? - улыбнулся Башкин.
- Плохие мысли в голову лезут, сэр, - честно ответил он.
- Сходи, посмотри, всё ли в порядке, - медленно подбирая слова, сказала Галя.
Башкин кивнул, и Арчи вышел из комнаты, пробормотав привычное:
- Да, мэм, слушаюсь, сэр.
Ночью в госпитале тихо, как в Паласе днём. Ему повезло, что за два года до Свободы его купили в дом. Из паласных уцелели единицы. Как Крис, как те двое, что не вышли из "чёрного тумана", оставшись безымянными, как... да нет, остальные паласные Свободу встретили в распределителях. И тоже кто случайно уцелел. А его два года перепродавали из дома в дом, последний хозяин часто одалживал его своим приятелям. Пока однажды он, наглядевшись в оконную щёлку на свободно ходящих рабов, не начал догадываться и подслушивать. И решился бежать.
Арчи бесшумно шёл по подсвеченному синими лампочками коридору. Всё тихо, всё благополучно. Шёл и вспоминал...
...Хозяин взял его к себе на ночь. Весь вечер сидели гости, и он прислуживал за столом. И слушал, слушал, слушал. Про то, что русские развалили экономику - интересно, что это за штука? - про то, что разрушили жизнь, взяли и отменили рабство, и теперь все рабы, вся скотина недопоротая бродит, где хочет и как хочет. Он ждал, что, как и раньше бывало, ему придётся их всех ублажать, а побег опять отложится, потому как после такой групповухи, не то что бегать, шевельнуться не можешь, но обошлось. Поругали русских, покричали, что ещё своё возьмут, и разошлись. А хозяин не запер его, а захотел удовольствия. Он постарался, чтоб умотать того побыстрее, и когда хозяин отвалился от него и заснул, накрыл ему лицо подушкой и держал, пока тот не затих. Потом вернул подушку на место тому под голову, уложил как спящего, оделся и ушёл. Он был в одежде домашнего раба, и про то, какой ценой ему достались сапоги, куртка и шапка, лучше тоже не вспоминать...
...У седьмого бокса Арчи придержал шаг и прислушался. Нет, нормальное дыхание. Спит. И не кашляет, не хрипит. Ну, и пусть себе спит.
Когда он вернулся в ординаторскую, там ничего не изменилось. Каждый был занят своим делом. Наталья Александровна вязала, Галя читала книгу, а Башкин листал глянцево блестящий журнал. Арчи снова сел на диван. Башкин показал ему глазами на другие, лежащие на столе журналы. Арчи благодарно улыбнулся, но осторожно покачал головой. Конечно, он всё понимает, но... но уж слишком ему когда-то досталось. Он тогда впервые попал в дом, и хозяин застукал его за разглядыванием журнала. Даже сейчас страшно вспомнить. Нет, здесь это не опасно, он знает, у него даже в тумбочке у кровати лежит журнал, и иногда перед сном он смотрит картинки, но только если один в комнате. Это Крис смелый, может при всех взять газету и начать разбирать слова, шевеля губами и придерживая пальцем строку. И этот... Ларри тоже не боится, лежит себе и читает. Как белый. Странный он парень. Пятнадцать лет у одного хозяина прожил, а в голосе злобы нет. Что его, не выпороли ни разу за пятнадцать-то лет? Странно. Читать умеет, белым "сэр" говорит, а приехал... работяга дворовой во всём рабском. Странно. Ладно, Леон правильно сказал: "Его проблема". Тут со своими бы разобраться.
- Может, чай поставить? - предложила, не отрываясь от книги, Галя.
- Когда параграф дочитаешь, - улыбнулась Наталья Александровна и продолжила по-английски: - Арчи, хочешь чаю?
Он с улыбкой неопределённо повёл плечами. От еды, а чай - тоже еда - никогда не отказываются, но и вскакивать сразу к чайнику тоже не стоит.
- Чай это неплохо, - сказал по-английски Башкин и отложил журнал. - Всё тихо.
- Даже скучно, - закончила за него по-русски Галя, закрывая книгу. - Ну, ничего не соображаю. Давайте чаю.
Арчи понял, что пора вставать. Про чай он и по-русски уже знает.
- Чай хорошо, - старательно выговорил он русские слова.