Она вышла в прихожую. Из большой комнаты приятно пахло свежевымытым полом. В ванной счастливо взвизгнула Алиса. Значит, Эркин, вымыв руки, брызнул в неё водой. Женя засмеялась и громко позвала:
- Эй! Где вы?
Эркин встал на пороге ванной, вытирая руки. Улыбнулся ей.
- Мы готовы.
- Марш на кухню, оба! - очень строго сказала Женя.
Стол она накрыла ещё джексонвилльской клетчатой бело-красной скатертью, и простенькие тарелки смотрелись очень хорошо. Но главное в другом. Это... это их дом, они дома. Женя разлила по тарелкам суп, поставила в центре маленькую тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками хлеба. И села к столу.
- Сегодня суп из пакетика.
Эркин быстро вскинул на неё глаза и улыбнулся.
- Очень вкусно, Женя.
Алиса, никогда за едой особо не капризничавшая, за неделю дороги устала от вечных бутербродов с чаем и ела охотно. Женя облегчённо перевела дыхание. Это Маня посоветовала ей пакетики с суповым концентратом. Засыпать в кипяток, пять минут и готово. В самом деле, удобно.
На второе были макароны с маслом. Пока Алиса мужественно воевала с непослушными, скользкими от масла трубочками, Женя рассказывала Эркину, что именно они сейчас пойдут покупать. Планы насчёт пальто, белья и обуви для Жени Эркин выслушал благосклонно и полностью поддержал, но слова Жени, что ему нужно тёплое бельё, такой поддержки не вызвали.
- Женя, я поверх джинсов рабские штаны надену, а куртка у меня тёплая.
Но Женя пресекла это безошибочным ударом:
- Если ты простудишься и заболеешь, мне легче от этого не станет.
Эркин вздохнул и пробурчал по-английски:
- Слушаюсь, мэм.
Женя собрала тарелки и сложила их в раковину.
- А на третье кисель, - и улыбнулась. - Тоже из пакетика.
Розовый, непонятно-сладкого запаха и вкуса, густой кисель был так же одобрен. К киселю Алиса получила печенье.
- Мам, а сейчас что? - Алиса допила свою чашку и с сонным благодушием откинулась на спинку стула.
- А сейчас ты ляжешь спать, а мы пойдём в магазин за покупками.
Алиса хотела спать и потому спорить не стала. Сползла со стула и побрела в уборную. Пока она управлялась в уборной и в ванной - что после уборной надо мыть руки, Алиса знала, сколько себя помнила - Женя перенесла в её комнату перину, подушку и одеяло и соорудила Алисе постель, хорошо, что постельное бельё они сохранили.
Когда Алиса переоделась и легла, Женя поцеловала её в щёку.
- Спи, зайчик.
- А я проснусь, вы уже придёте? - уточнила, закрывая глаза, Алиса.
- Не знаю, - честно ответила Женя.
- Ну, ладно, - согласилась Алиса.
Женя ещё раз поцеловала её и вышла в прихожую. Эркин, уже одетый, застёгивал куртку.
- Я мусор пока вынесу, хорошо?
Разумеется, её согласие ничего не меняло, но она кивнула. Эркин улыбнулся ей, взял наполненное ведро и вышел. А Женя пошла на кухню. И когда Эркин успел посуду помыть? Она вытерла тарелки и чашки и убрала их в шкафчик. Кастрюля из-под супа пусть сохнет, киселя немного осталось, Алиса после сна выпьет, а макароны... О, макароны под окно. Как удобно! Ну вот, плита убрана, можно опустить крышку и выключить газ, чтобы Алиса не дотянулась. Чайник на шкафчике, на столе скатерть... кухня уже жилая.
- Женя...
Она вздрогнула и обернулась. Эркин стоял в дверях и смотрел на неё, так смотрел... Жене захотелось спросить его, верит ли он, что всё это взаправду, а не во сне... но вместо этого она сказала:
- Да, сейчас. Сейчас пойдём.
Эркин посторонился, пропуская её. И по-прежнему молча смотрел, как она одевается.
- Ну вот, я и готова, - улыбнулась Женя.
Пред уходом она ещё раз заглянула к Алисе, убедилась, что та спит.
- Знаешь, давай оставим свет в прихожей. Вдруг мы задержимся.
Эркин кивнул и, выходя из квартиры, щёлкнул выключателем.
И снова они идут по заснеженной улице, и он держит Женю под руку, и Женя смеётся, прикрывая рот красной варежкой, и от её смеха он уже не чувствует ни холода, ни усталости, ни страха перед завтрашним днём.
Про Торговые ряды Женя услышала ещё вчера от Клавдии, а Маня с Нюрой ей объяснили дорогу.
- Сначала купим тебе.
- Нет, - твёрдо сказал Эркин.
- Да, - столь же твёрдо сказала Женя. И засмеялась. - Я же дольше выбирать буду.
Торговые ряды оказались длинным трёхэтажным зданием с массой дверей. Несмотря на светлое время, внутри горели лампы, толпились и сновали во всех направлениях люди, множество голосов сливалось в ровный гул. И, как и в Новозыбкове, Женя нырнула в эту круговерть людей, огней и товаров, а Эркин только следовал за ней, опасаясь потерять из виду. Женя была в том состоянии, когда она уже никаких возражений не терпела, и потому Эркин молчал. Хотя его и не спрашивали. Его только предъявили продавщице, чтобы разобраться в размерах. И две пары тёплого, из трикотажа с начёсом, мужского белья перекочевали с полки за прилавком в сумку Жени. И ещё носки. Тоньше новозыбковских, но тоже тёплые. Женя купила сразу четыре пары. И стала прицениваться к свитеру. Но Эркин, поглядев на цену - восемьдесят рублей! - взбунтовался. Конечно, его бунт ничего не решал, но у Жени возникли сомнения насчёт размера, и вместо свитера она купила ему тёплых рубашек. Тоже четыре.
- Теперь тебе, - твёрдо сказал Эркин.
Лицемерно вздохнув, Женя уступила.
Второй этаж так и назывался: "Всё для женщин". И здесь было действительно всё.
- Сначала обувь, - сказала Женя.
И это решение было тут же одобрено. Внизу Эркин вынужденно не спорил, а здесь он соглашался и поддерживал. И кожаные сапоги на меху высмотрел он, когда Женя ещё не могла отойти от витрины с нарядными туфлями.
- Женя, - позвал Эркин. - Посмотри.
Женя подошла, посмотрела и ахнула.
- Эркин, сто двадцать рублей!
- Ну, так мех же. Натуральный, - сказала продавщица. - Как в печке ноги будут.
- Я только примерю, - не выдержала искушения Женя.
И зашла за барьерчик. Села на низкую, обтянутую дерматином банкетку. Продавщица подала ей сапоги. Женя сняла черевички и обулась. Мех приятно щекотал через чулки, голенища закрывали икры, а коричневая матово блестящая кожа была мягкой. Женя встала, осторожно переступила на коврике.
- Не жмут? - спросила Эркин.
- Нет, - вздохнула Женя.
Конечно, это ей не по карману, но она медлила, растягивая удовольствие. Потом села и... а черевички её где? Она растерянно оглянулась и увидела расплывшуюся в улыбке физиономию Эркина.
- Эркин, черевички у тебя? Отдай.
- А зачем? Оставайся в сапогах.
Рассмеялась и продавщица, подавая Эркину аккуратный свёрток. Женя растерянно заморгала.
- Ты что? Эркин, ты...?
- Пойдём дальше, или ты ещё пару возьмёшь? - очень серьёзно спросил Эркин.
Женя наконец рассмеялась.
- Так ты уже заплатил? Ну, Эркин...
Эркин счастливо улыбнулся. Всё, с обувью у Жени решено. Эти сапоги, да ещё валенки... Улыбалась, глядя на него, и Женя.
- Какой же ты молодец, Эркин.
Она сказала это совсем тихо, но он услышал. И ничего больше ему не надо.
Тёплые чулки, рейтузы, бельё... Женя выбирала вещи не спеша, со вкусом. Сумку теперь держал Эркин, и она всё тяжелела и тяжелела.
- Ну вот, а теперь...
- А теперь пальто, - решительно сказал Эркин.
И Женя кивнула.
То ли она устала от непривычки - никогда не покупала столько и сразу - то ли выбор был не особо велик, но тёмно-синее пальто с чёрным воротником из меха таинственного зверя цигейки - Женя тоже не знала, что это за зверь, а продавщицу спрашивать о таких пустяках не стали - первое, которое примерила Женя, они и купили. И, как и с сапогами, Женя осталась в нём, а её старое ей тут же упаковали.
- Ну вот, - вздохнула Женя. - Теперь домой.
- Ты ещё платье хотела, - напомнил Эркин.