- Светает уже. Ты... ты устала, Женя, я замучил тебя.
- Перестань. В понедельник я ему отдам их...
- А зачем дал? - перебил её Эркин и замер с открытым ртом, - так... так, значит он... так он видел... он, значит...
- Что видел? Ты о чём? - встревожилась Женя.
- Ладно, - Эркин не хотел рассказывать, но тут же решил, что пусть лучше от него узнает. - Мы тогда из леса вышли, там развалюха была, помнишь? - Женя кивнула. - Я потом подошёл к ней, но внутрь не заглядывал. Там как... ну, как дыхание чьё-то. Я подумал, что крысы, и ушёл. А это он, значит, там сидел. Ну... ну, ладно. Один раз я его отпустил, во второй раз, выходит, не заметил. Ладно, третьего не будет.
- Эркин, я же просила. Не надо. Он с оружием.
- Сам не полезет - не трону, - пообещал Эркин, допивая давно остывший чай.
Женя решила удовлетвориться этим, а выяснение, что это за первый раз был, отложить на потом.
Эркин пощупал чайник.
- Чуть тёплый. Женя... ты... я тебе всё расскажу... и ты не думай...
Женя улыбнулась.
- Знаешь, я думаю, раз он нас там видел, он, наверное, хочет поссорить нас. Но это же глупо. Просто глупо.
Эркин кивнул.
- Может, и так.
Он протянул к Жене руки ладонями вверх, и Женя с улыбкой положила на его ладони свои. Эркин наклонился вперёд и прижался лицом к её рукам. И рывком выпрямился, посмотрел на Женю. Женя кивнула.
- Ничего. Ещё месяц, и всё.
- Выдержу, - улыбнулся Эркин. - Ты ложись, поспи. Не ходи сегодня в церковь.
- А ты?
- Я пойду, - вздохнул Эркин. - А то он, поп этот чёртов, припрётся. Мне говорили: он так шляется. Как кто не придёт, так он сразу в дом лезет и выспрашивает.
- Да, - согласилась Женя. - Тогда, конечно.
Эркин встал и подошёл к окну, осторожно отвернул край шторы. На его лицо легла серая полоса света.
- Уже утро? - удивилась Женя.
Эркин кивнул. Женя погасила лампу, и он отодвинул штору.
- Пойду за водой сейчас. Ты... ты не жалей меня, Женя. Я счастливый. Выжил, тебя встретил, самого страшного, что с нами делали, у меня не было.
- Самого страшного? - сразу переспросила Женя.
- Да. Только... я потом расскажу об этом. Не сейчас.
- Конечно-конечно.
Женя подошла к нему, на мгновение как бы прислонилась и тут же отошла. Но он успел наклонить голову и коснуться губами её виска.
* * *
1994;5.07.2012
ТЕТРАДЬ СОРОК ТРЕТЬЯ
* * *
Джентльмену положено размышлять у камина, попивая коньяк или херес, в крайнем случае, хорошее виски. А он... Ну, так он никогда и не считал себя джентльменом. В современном понимании этого слова. Он, слава Богу, джентри. Из тех, старых. И потому он занимается самым мужским делом - чистит, смазывает, заряжает и готовит к бою своё оружие. Мужчина не бывает уродлив, мужчина не бывает стар. Оружие тоже. Если, конечно, к нему относятся как к оружию, а не как к музейной рухляди. Начало, нет, не коллекции, собранию, да, правильно, собранию оружия положил ещё прапрадед, родоначальник. Говорят, он был неграмотным то ли пиратом, то ли... неважно. Свою войну предок выиграл, и потому его прошлое никого не волнует. Каким мы его опишем, таким оно и будет. Друг продаст или предаст, то есть продаст бесплатно. Жена изменит. Дочь выйдет замуж и поставит мужа выше отца. Сын постарается уложить отца в могилу, чтобы самолично распорядиться накопленным. И только оружие тебя не продаст и тебе не изменит. Если и ты будешь с ним честен и заботлив. И никогда не доверяй своего оружия рабам.
Оглядев очередное старинное ружьё, вычищенное и практически готовое к стрельбе, он заботливо уложил его на положенном месте, рядом мешочки с пулями и порохом. Конечно, вряд ли дойдёт до двухсотлетнего старика, но лучше, чтобы всё было наготове. Так, что у нас дальше? Красавица винтовка, "Красотка Мери Сью". Тоже не первой молодости, но ещё хоть куда. Дальность, кучность, калибр - всё при ней. Да, тогда, ещё в первую расовую чистку, старушка потрудилась изрядно. Дед любил рассказывать об удачных выстрелах, нащупывая заветные щербинки на прикладе. Многим идиотам-говорунам, радетелям равенства и братства, демократо-либералам она укоротила язык. Ну, и прочим, кто мешал или, что важнее, мог помешать. Да-а, было время. Потом снова настали времена. Республики, империи, что-то ещё - всё преходяще. Но неизменен Старый Охотничий Клуб. Никакой политики, ни-ни-ни! Мы - только охотники, любители и ценители оружия, сугубо мужского развлечения. А где, как и на кого мы охотимся... ну, это же такие мелочи. А Белая Смерть? Досужие сплетни, ночные страхи. Официально её нет и не было. А что там болтают... Ну, вот и старушка готова к работе. Настоящая красавица хороша не блестящими бирюльками, а победами над чужими, ха-ха, сердцами. И головами.
В дверь осторожно поскреблись, и голос жены прошелестел:
- Тебя ждут у камина.
Условная фраза означала, что приехал свой для серьёзного разговора.
- Спасибо, дорогая. Скажи, что иду.
Да, не стоит заставлять ждать, новости могут оказаться серьёзными.
Гость ждал, как и было сказано, у камина. И не в гостиной, а в кабинете. Рассматривая развешенные над камином дипломы с выставок охотничьих трофеев. На стук закрывшейся двери не обернулся, демонстрируя полное доверие, дескать, за спину не опасаюсь. И разговор доверительный, но без имён и названий. Стоят плечом к плечу два немолодых человека, рассматривая реликвии и трофеи, перебрасываясь короткими, понятными только им фразами.
- Выпьешь?
- С утра пьют аристократы, а мы джентри.
- Понятно. Всё-таки сейчас.
- Выяснилось, что Старику перекрыли банковские счета, а без поворота офисные крысы хвостом не шевельнут.
- Они перестали бояться?
- Они теперь боятся других.
- Русских?
- Не исключено. Там кто-то крепко шурует. Пока не проявился.
- Понятно. А наши счета?
- Этот бригадный идиот перевёл клубные на свою службу. А русские объявили её преступной. А старый идиот прикончил бригадного, не взяв кода.
Ого, как он про Паука. Раз он осмелел, то, значит...
- Без кода и русские ничего не возьмут. Нужен суд.
- С каких пор победители судятся с побеждёнными?
- Даже так?
- Похоже на то.
- Думаешь, русские вмешаются?
- Будет шумно, вмешаются обязательно. Вспомни День Империи.
Кивок и снова молчание.
- Да, рановато, но и откладывать нельзя. Будет совсем не с кем.
- Машину запустили, так что думать уже поздно.
- Надеешься выпрыгнуть на ходу?
- А ты?
- В моём собрании ничего русского нет. Пусть обыскивают.
Понимающий кивок.
- Я тоже всё скинул.
- Юнцы зашумят.
- Пускай. Прочистят и проредят, а потом скинем и их. Личные счета остались.
- Да, шанс есть.
- Его и используем. Начнём в понедельник вечером, чтобы Хэллоуин спокойно отпраздновать.
- Ни пуха ни пера.
- К чёрту.
- Взаимно.
Гость повернулся и вышел. Было слышно, как он прощается, отвешивая хозяйке дома несколько грубоватые, но очень искренние комплименты. Хозяин по-прежнему стоял у камина, разглядывая дипломы, знакомые до буквы, до пятнышка на полях. Всё-таки не один год, даже не десятилетие собирались. Когда за спиной раздались шаги жены, он не обернулся.
- Дорогой...
- Я у себя.
Жена молча отступила, пропуская его в оружейную.
Надо успокоиться, вдохнуть привычные с детства родные запахи оружейного масла, металла и пороха, ощутить тяжесть металла и живое тепло дерева. Завтра, да, завтра всё решится. Утром среды всё закончится. А начнём... ну, это решают на местах. Здесь лучше завтра с утра. Всё-таки Колумбия - большой город, русские держат большой гарнизон, а ночной шум заметнее. Русские... да, надо продумать и этот вариант. Если что... Старик Говард без своих телохранителей не опасен. А как удалось узнать, он потерял уже девятерых. Десятый - последний и сдан в аренду в провинцию, тамошней подставе. Сам старик в Атланте. Так что... рассчитывать можно и нужно только на себя. Если что...