- Не боись, - отмахивается Андрей. - Всё будет, а не придерёшься!...
...- Ну, устроил ты тогда, - смеётся Эркин. - Классно! Больше он к нам не лез.
Андрей отвечает широкой ухмылкой и с сожалением вздыхает:
- Здесь это не пройдёт.
- Точно, - кивает Эркин. - Там мы ушли сразу, а здесь...
- Ладно, подвяжем языки, - снова вздыхает Андрей. - Посидим, послушаем.
- И заплатим, - зло фыркает Эркин.
- Обидно, согласен, - Андрей выпрямляется, оглядывая напиленные чурбаки. - Давай колоть.
За разговорами не заметили, как подошло время ленча.
Они опять ели в пустой тщательно убранной кухне. Молоко, сэндвичи, кофе.
И снова работа под осенним мелким дождём. Вот и сарай с короткими, словно игрушечными, поленьями. Андрей рассмеялся:
- Ну, заколупаемся сейчас.
Эркин кивнул, подвигая козлы. Двор по-прежнему пуст. Ни детей, ни отдыхающих на верандах мужчин. Хорошо, когда над душой не стоят. Даже эта тягомотина с поленьями-недомерками не так раздражает. Андрей опять удивляется, что это за печка такая, и высказывает разные предположения о том, что же измеряла эта...
- Леди, - подсказывает Эркин.
- Точно, - хохочет Андрей. - Леди, она леди и есть.
Пошло обычное балагурство. И дождь не мешает работать. Даже лучше, чем в жару.
- Ну вот, - Андрей закрывает очередной сарай. - Ва-аще-то жрать пора. На твоих какое время?
Эркин хлопает себя по животу.
- Обеденное, - и смеётся: - Вон бежит уже.
Ага, - Андрей тоже увидел бегущего к ним мальчишку в пятнистом, явно перешитом из армейского плащике. - Ща мороженого поедим.
Но кухня была другая, и мороженого им не дали. И томатного сока. По тарелке густого супа, тарелке нарезанного кусочками тушёного с картошкой мяса, по стакану кофе со сладкой булочкой. И хлеб. Сытно и достаточно вкусно. Да и после королевского ужина удивить их уже трудно.
Эркин так и сказал Андрею, когда они шли через двор к очередному сараю.
- Оно так, - кивнул Андрей и мечтательно вздохнул.
- Перепёлок вспомнил? - засмеялся Эркин.
- И форель, - ответил, улыбаясь, Андрей. - Надо же. Всю ночь тогда просидели, пили, а ни в одном глазу.
- Хорошо было, - вздохнул Эркин. - Ну, давай, что ли.
- Давай. Пошёл?
- Пошёл.
И снова струя опилок из-под пилы на их ноги. Андрей сегодня опять в ботинках. Сапоги теперь только на станцию обувает. Да и в самом деле... А под таким дождём завтра на станции грязища будет. Пожалуй, тоже в сапогах лучше. Чего кроссовки рвать.
- А ничего у нас сегодня идёт.
- Ничего, - кивает Эркин. - Не жарко, и дождь несильный. Вот и легче, чем тогда.
- Может, и так. А ужином нас кормить не будут?
- Королевским? - улыбается Эркин.
- Можно и ковбойским, - смеётся Андрей. - Яичница здоровская была. На сорок-то яиц. Помнишь?
- Так на каждого всё равно по десятку пришлось.
- Всё-то ты рассчитал!
- И десяток за раз тоже... не хило. Только нам никакого не дадут. Ленч и обед по уговору.
- Сверх уговора - это уже перебор будет, - соглашается Андрей. - В следующий раз уговариваемся и на ужин.
- Может, и на ночлег? - фыркает Эркин.
- Точно! Тётенька, дай попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде.
Эркин так хохотал, что бросил пилу и заткнул себе рот кулаком, чтоб не накликать кого лишнего. Андрей со скромной улыбкой переждал этот взрыв и участливо спросил:
- И часто это у тебя?
- Когда ты рядом, то часто, - ответил Эркин, берясь за пилу.
- Тронут, - тряхнул шевелюрой Андрей. Хорошо его Скиссорс подстриг аккуратной такой шапкой. - Сколько там ещё? Два?
- Два, - кивнул Эркин.
Как ни храбрились, а последние два сарая дались тяжело. Женин они доделывали, держась уже только на привычке не показывать слабости и на самолюбии. И, как и тогда, к концу работы во дворе появились женщины. Белые леди. И, как и тогда, Андрей впереди, а Эркин за ним, стараясь не волочить ноги, подошли к ним. Андрей принял деньги. Сто пятьдесят ровно пачкой мелких кредиток. Андрей поблагодарил, Эркин молча кивнул. И, как и тогда, они ушли со двора вдвоём. За воротами Андрей отдал деньги Эркину и закурил. Эркин за спиной Андрея поделил деньги пополам, подумал и, отделив от своей пачки несколько кредиток, добавил к доле Андрея.
- Прекрати, - сказал, не оборачиваясь, Андрей. - Врежу.
- Затылком видишь? - улыбнулся Эркин.
- Задницей, - огрызнулся Андрей и повторил: - Прекрати. Клади поровну.
Эркин подравнял пачки. И Андрей повернулся к нему, взял и убрал свою пачку. Темнеющая улица была пустынной, только где-то очень далеко послышались и тут же затихли чьи-то шаги.
- Нормально заплатили, - улыбнулся Андрей.
Эркин кивнул и спросил:
- Завтра на станцию?
- Давай туда, - сразу согласился Андрей. - Ну, бывай.
- Бывай.
Инцидент с деньгами они уже не поминали. Эркин проводил Андрея взглядом до угла и повернул домой. Вошёл через калитку, запер её за собой, тронул по пути дверь сарая. Заперто. Значит, Женя уже наверху. Эркин запер за собой нижнюю дверь и потащил себя наверх по крепко сидящим, не скрипящим под его шагами ступенькам. Вошёл в прихожую, снова запер за собой дверь и ввалился в обдавшую его своим теплом кухню.
- Эркин, - Женя колдовала у плиты. - Кроссовки газетой набей, а то форму потеряют. И джинсовку развесь. К утру просохнет.
- Женя, деньги...
- Успеются деньги, - весело командовала Женя. - Грязное всё в ведро кидай.
Эркин послушно выполнял все указания. Он так устал, что сил на фразу: "А чего ты раскомандовалась?" - не было, даже улыбнуться не было сил.
- Алиса, быстро в комнату.
- А Эрик...
- Он мыться будет, в комнате посидишь.
Эркин стащил намокшую джинсовку, развесил её на верёвке и стал раздеваться. С Женей спорить, когда она так командует, бесполезно. Вон, уже корыто вытащила, вода в баке кипит. Раздевался медленно: так устал.
- Кроссовки оставь, я сама сделаю. Давай, Эркин, Алисы нет.
- Мг, - пробурчал он, осторожно садясь в корыто, полное приятной горячей воды.
- Давай, подставляй спину.
Женя натёрла ему спину, бросила мочалку ему на колени и метнулась к плите со словами:
- Ой, бежит уже.
Великое дело - возможность вымыться. Он тёр себя мочалкой, отмывал слипшиеся от пота пряди, отфыркиваясь от пены, и чувствовал, как отпускает усталость, как тело становится мягким и упругим.
- Женя, - осторожно позвал он.
- Чего? - откликнулась она от плиты.
- Я обмываться буду, ты...- он замялся.
- Я не смотрю, - сразу поняла Женя и лукаво добавила: - ничего ж нового я не увижу.
Эркин даже застыл с открытым ртом. Такого от Жени он не ожидал и растерялся. Ответить ей, как ответил бы Андрею, ну, это никак нельзя...
- Женя, - выдохнул он, - я ж... я ж это так...
- Не смотрю, не смотрю, - успокоила его Женя. - Давай обливайся и вытирайся, у меня уже готово всё.
- Ага, - Эркин перевёл дыхание и улыбнулся. - Сейчас уберу всё только и подотру.
Он облился из ковша, вытерся, натянул рабские штаны и стал убирать.
- Женя, переступи, а то лужа... Ага. Ну, вот и всё.
- А теперь руки мой, тряпка-то грязная. И за стол иди, - Женя убежала в комнату с шипящей сковородкой в руках.
Он ополоснул руки, взял из кладовки рябенькую рубашку - тоже вроде тенниски стала, ползёт вся, на работу уже не наденешь, с плеч свалится - а полуголым за едой сидеть, тоже неловко: это ж не летом и не на выпасе.
Мытьё отогнало усталость, но ненадолго. Эркин даже плохо соображал, что ест, и чай пил, сонно моргая вроде Алисы. А пока Женя укладывала Алису, заснул за столом.
- Эркин, - Женя осторожно тронула его за плечо.
- Да, Женя, - глухо ответил он.