— Ты смотри, — удивился Михаил. — Как в армии.
— А такие, что сами по себе поехали, есть? — спросил Герман.
— Есть, — кивнул Эркин. — Бывают, но редко. Таким ссуды не дают и места не готовят.
— Месяц проверяют, — задумчиво повторил Герман. — А что, бывает, что заворачивают?
— Бывают, — Эркин сразу и нахмурился, и улыбнулся воспоминаниям. — Ну, за драку, выпивку или на руку нечист, за это сразу визу отбирали и из лагеря выгоняли, а с проверками… Одного, я помню, у меня на глазах комендант с особистом, ну, это…
— Особый отдел, — кивнул Михаил. — Это мы знаем. Ну…
— Ну, пришли за ним в барак, велели вещи взять и всё. Увели и больше и не слышали о нём и не видели. И ещё слышал. И о таких, и, если полиция местная запросила.
— Выдавали ей?
— Без звука.
— И правильно, — сказала Мать, внимательно слушавшая его рассказ. — Шпаны и совей хватает.
За разговором время шло незаметно, но неумолимо. По вагону снова забегали со стаканами и кружками, зашуршали обёртками, со скрежетом и звяканьем вскрывались консервные банки… Время-то обеденное уже. Мать стала накрывать. Эркин встал, достал из портфеля и выложил на стол остаток пирожков и сэндвичей, сгрёб кружки.
— Пойду, чаю принесу.
— Дело, — согласился Герман и тоже встал. — Я с тобой. Мать, сахар брать?
— Два возьми, — озабоченно ответила она, разворачивая свёрток с большой копчёной курицей. — Миша, нож дай.
— Давай, мам, я сам разделаю, — отобрал у неё курицу Михаил.
— Ровнее дели, — бросил через плечо, выходя из отсека, Герман.
— Не учи, — огрызнулся им вслед Михаил.
На этот раз Эркин взял сахару и печенья: пирожков-то всего ничего осталось. Герман взял только сахар.
Когда они вернулись, стол уже был накрыт и если не ломился от еды, то выглядел весьма обильно.
— Во! — восхитился Герман. — Ну, мать, молодец. Мишка, много сожрал, пока делил?
— Вот и лопай что осталось, — ответил Михаил, отбирая у Германа свою кружку и сахар.
Эркин улыбнулся, усаживаясь на своё место к окну. Он сразу заметил, что его сэндвичи и пирожки аккуратно и очень ловко разрезали на четыре части каждый и включили в общий стол.
За окном сыпал снег вперемежку с дождём, по стеклу текли струйки, а в вагоне тепло, светло, и еды много, и чай горячий, и разговор уже совсем свойский и приятный, так что… жизнь прекрасна! И даже о том, зачем он едет в Царьград и какой непростой разговор ему предстоит, Эркин и думать забыл.
ТЕТРАДЬ СТО ОДИННАДЦАТАЯ
Урок шауни прошёл для Андрея вполне благополучно. Об Эркине его, во всяком случае, не спрашивали, а остальное… остальное у него всегда в порядке. Всё выучено, что надо — записано, что надо — нарисовано. Говорит он, правда, хуже, чем пишет, сам слышит, что у него не так звучит. У Эркина куда лучше получается. Ну, так это, как там в книге, да, память крови, нет, генетическая память, у Джека Лондона повесть об этом занятная, надо будет пока не сдавать книгу, перечитать.
Эти и всякие другие мысли и соображения не мешали Андрею читать, писать, отвечать на вопросы и спрашивать самому. Всё как всегда и как обычно.
Когда урок закончился и Андрей, едва не опередив Тима, сбежал вниз, Алиса уже ожидала его чинно сидя на банкетке у гардероба в расстёгнутой, чтобы не вспотеть, шубке. Придраться, по её мнению, было не к чему.
Оглядев её, Андрей удовлетворённо кивнул.
— Молодцом, племяшка.
— Ну да, — выжидательно согласилась Алиса.
— Будет за мной, — пообещал Андрей, забирая у гардеробщицы свою куртку, шапку и сумку с Алисиными вещами.
— А чего будет? — решила уточнить Алиса и лицемерно вздохнула: — Мороженого зимой нельзя.
Андрей с интересом посмотрел на неё.
— А берёзовой каши всегда можно, — пообещал он. — Давай, застегнуть тебя?
— Я сама, — с достоинством ответила Алиса, игнорируя его слова о берёзовой каше: первое слово важнее, а что Андрюха ерепенится, то это он так просто дразнится, и с этим она справится.
На улице шёл крупный редкий снег. Алиса шла, держась за руку Андрея и разглядывая кружащиеся в воздухе хлопья. Как всегда во время снегопада было очень тихо. Андрей сверху вниз посмотрел на Алису и улыбнулся.
— Сейчас зайдём, лукума купим, — как бы невзначай сказал он. — Или пахлавы. Чего больше хочешь?