— Итак, — продолжал Миссионер, — ты говоришь, что именно безбожник по имени Аналитик похитил из Шеола мою дочь Веронику.
— Так точно, святейший, — коротко отвечал Уриэль.
— И что он же произвел все те разрушения в подземельях, прилегающих к Шеолу, включая взрыв в шахте, ведущей к Большому Порталу.
— И это так, святейший, да будет мне свидетелем Господь!
Надо сказать, что Уриэль давно опытным путем установил, что никаких оргвыводов за вранье и упоминание имени Божьего всуе все равно никогда не бывает.
— И это он имел отношение к смерти помощника Михаила?
— Я сам видел, как это произошло!
— И это он пытал его, копаясь в его мозгу щипцами?
Опять получив утвердительный ответ, Миссионер переглянулся с Основоположником. Сидевший рядом в напряженной позе Египтянин с некоторой тревогой боковым зрением отметил этот немой обмен. Было понятно, что иерархи пока не проглотили предложенную версию событий. Проклятый Уриэль! Не смог справиться со смертным!
Молчавший до этого Михаил, почтительно стоящий в стороне в полном боевом облачении римского всадника, наконец вмешался в ход допроса:
— Помимо останков ангелов небесных, я нашел в пещере еще и вот это.
Из простого мешка, лежавшего у его ног, Михаил за волосы достал половину гнусной головы Азазела. Невероятно, но оставшийся целым глаз бывшего ангела и теперь уже бывшего упыря вертелся в орбите, с интересом осматривая окружающее и порой даже подмигивая, видимо, узнавая кого-то из присутствовавших. Основоположник, с отвращением наблюдавший этот спектакль, спросил:
— А оно говорить сможет?
Половинка головы осклабилась в жуткой полуулыбке и, изловчившись вываленным сухим и черным языком, кое-как произнесла:
— Пофелуй меня ф фопу, фтарый мудак!
Пока иерархи абсорбировали шок от самого факта говорящей полуголовы и удивлялись чистоте звука «м» в произнесенном ругательном слове, та еще раз ухмыльнулась половиной рта и таки закончила свою ерническую мысль:
— Ефли, конефно, эту фопу найдеф!
После этого последний анатомический фрагмент автора концепций макияжа, группового секса и напалма, по-прежнему висящий в руке Михаила, вдруг вспыхнул сухим синим пламенем и испарился в облаке вонючего пара. Михаил, отбросивший горящее свидетельство, плавным движением опытного солдата выхватил огненный меч и, приняв боевую стойку, осмотрелся в поисках неведомого врага.
С натянутой улыбкой того, кто знает, что ему не очень доверяют окружающие, Египтянин подошел к архистратигу и успокаивающе похлопал его по плечу.
— Извини, Михаил, у меня, старика, не выдержали нервы, когда эта тварь Азазел посмел сквернословить в адрес нашего коллеги! Да он бы ничего и не сказал: падшие ангелы никогда не сгибаются в своей гордыне!
Иерархи и Михаил молча переглянулись: все они знали, что нервами Египтянина, если они у него были вообще, можно было привязывать друг к другу дерущихся кашалотов. Уриэль стоял молча и, белый как снег, ожидал, что Египтянин заодно сожжет еще одного свидетеля — его самого. Миссионер внимательно посмотрел на белое лицо бывшего охранника Ворот Ада и вкрадчиво спросил Законодателя:
— Почтенный, а откуда ты узнал, что Михаил принес нам останки именно Азазела? Ведь восстание ангелов и заточение Азазела в пустыне произошли до того, как ты родился, вырос и создал нацию избранных. И с чего ты вообще взял, что Азазел может быть здесь, на Небесах Обетованных, а не в Аду, куда он и должен был — теоретически — бежать после освобождения? И что, наконец, Азазел делал в твоих пещерах?
Возникла некоторая пауза. Как раз перед тем, как она переросла в стадию слишком затянувшейся, Египтянин веско и с достоинством предоставил свои объяснения:
— Бог наш, Славный и Всемогущий, наградил меня, недостойного, многими способностями и знаниями. Являл он мне во сне и лики врагов своих, включая Азазела, как до его заточения в ангольской пустыне, так и по прошествии тысяч лет. Являл он мне и другие видения, — в несколько более угрожающем тоне продолжил крепкий старикан, — видения своих слуг, видения Ада и видения тех, кто в нем пребывает как постоянно, так и в гостях.
Тут настала пора измениться в лице Основоположнику. Ему стало очевидно, что коварная египетская тварь намекает на компромат, несовместимый с моральным укладом райского заведения. Египтянин с удовольствием заметил эту перемену:
— И кто знает, как трактовать эти видения… Но вернемся к твоим вопросам, Миссионер. Поверь, я разделяю твою тревогу за бессмертную душу твоей дочери. Вероника была украшением Шеола… Я и сам, часто гуляя среди душ избранных, нередко останавливался возле нее полюбоваться на ее рыжие волосы… (Тут Миссионера невольно передернуло от отвращения.) Я подозреваю, мой друг, что Азазел был послан силами Ада, не хотящими поддержания сложившейся стабильной ситуации, чтобы вместе с известным Аналитиком похитить душу Вероники в качестве заложницы для каких-то неясных пока целей.