Возвратившись спустя два года в Москву заканчивать учебу в Военном Институте, он, как и многие его соратники, предался разврату, пропивая заработанные в Африке деньги. Молодые люди сходили с ума, как могли. По слухам, некоторые даже купали своих подруг в ванне, наполненной шампанским. Шампанское, разумеется, было советским.
В это время его и подцепила будущая жена. Ольга была привлекательной брюнеткой с живыми темными глазами, длинноногая, с высокой грудью. Все это, в сочетании с быстрым языком, любовью к поэтам-шестидесятникам и жаркому продолжительному сексу, наповал сразило романтичного Аналитика. Ольга добросовестно помогла ему потратить заработанные во время первой специальной командировки деньги, проводила во вторую и, решив не скучать в его отсутствие, ушла к старшему по званию офицеру сравнимых сексуальных способностей.
Каким образом Аналитик после этого застрял в вооруженных силах, он до сих пор окончательно не понимал. Может быть, потому что на каком-то этапе он был переведен в ГРУ. Может быть, потому что ему нравилось и у него хорошо получалось анализировать. Может быть, потому что деньги никогда не представляли для него проблемы и, соответственно, не были мерилом счастья.
В то же время Аналитик так никогда и не стал настоящим советским военным. Он ненавидел водку и любовь к слову «авось». Иногда он с иронией думал, что при его пунктуальности, вежливости и добросовестности ему надо было служить, скорее, в армии немецкой, а не советской. К тому же в отличие от подавляющего большинства советских граждан Аналитик генетически унаследовал неумение безответно сносить откровенное хамство и, пока служил в армии, не раз послал по матери самых грязноротых командиров. Главной же загадкой для него было то, что советский офицер более всего боялся не ранения и смерти, а гнева начальства — всегда непредсказуемого, а потому неизбежного, как январские морозы и очереди в магазинах. Таким образом, хотя он и достиг начала своего тридцатилетия уже достаточно сильно разочаровавшимся в жизни мужчиной, из него тем не менее так и не смогли вытравить простодушную любовь к жизни, романтизм и редкую для его возраста и рода занятий наивность.
Именно поэтому его соратники по сегодняшней работе в Луанде — Майор и Капитан — не могли считать его до конца своим и были скорее всего совершенно правы. Их визит на юг Анголы они преподнесли как обычную работу и, естественно, не стали делиться всеми подробностями спецмероприятия на 15-м километре, включая экспроприацию желтого алмаза и методы убеждения по отношению к контрабандистам. Правда, обычно довольно наивный Аналитик все же не был полным идиотом и, поставив на всякий случай пассивного «жука» в их кабинет, узнал большинство деталей. Отнесся же он к полученной информации с неизбежным чувством легкой гадливости, но без истерики. Естественно, он не стал предъявлять детям спецназа никаких претензий: в их возрасте и с их жизненным опытом это не возымело бы никакого воспитательного эффекта. С другой стороны, это вполне могло навести неэмоциональных мясников-оперативников на ненужную мысль об устранении его самого. А в свои тридцать с чем-то лет Аналитику еще хотелось пожить и вовсе не хотелось стать еще одним обгрызенным акулами трупом белого человека, выброшенным на берег Атлантики.
На следующий вечер после возвращения в столицу, как и было условлено со швейцарцем, офицеры пришли поужинать в известный в кругах всех проживающих в Анголе европейцев ресторан «Барракуда». Это примечательное место находилось на песчаной косе, нависающей над бухтой Луанды, рядом с большим количеством увеселительных заведений попроще, предоставляющих самые экзотические удовольствия для сильных и богатых этой части мира. Как и всегда, в «Барракуде» пьянствовали воры-чиновники, шпионы-неудачники, бизнесмены, журналисты, работники всевозможных благотворительных организаций, контрабандисты и проститутки. Когда два русских офицера, вздевших по этому случаю голубые джинсы и льняные пиджаки, скрывающие личное оружие, заявились-на встречу с нервно ожидающим их швейцарцем, веселье в «Барракуде» было уже в полном разгаре.