— Ты забыла сказать «старому учителю»! — под смех окружающих выкрикнул Николай Глебович.
— Не забыла. Язык не повернулся назвать вас старым… — Вика хотела продолжить мысль, но вдруг почувствовала, что ее язык действительно не поворачивается.
Она растерянно стояла перед микрофоном, смотрела на десятки обращенных к ней глаз и… молчала. Онемел не только язык: от самых пальцев ног вверх по ее телу словно устремились тысячи ледяных муравьев… и там, где прошли они, не осталось ничего живого. Ее тело ниже пояса просто исчезло, осталась лишь холодная тяжесть. Вика успела понять, что, как только эта волна холода достигнет груди, ее дыхание остановится. И это понимание стало последней оформленной мыслью перед тем, как Вика потеряла сознание.
Два месяца назад, 17.40,
отделение реанимации
…Свет бил в глаза даже через закрытые веки. Открывать их Вике совершенно не хотелось: там, снаружи, раздавались приглушенные чужие голоса и непонятные звуки… а еще царили резкие, какие-то казенные и незнакомые запахи. Вика прислушалась к своим ощущениям и обнаружила саднящую боль под правой ключицей: словно неведомый злодей воткнул туда шило, да так и оставил.
Все-таки приоткрыв глаза, она скосила их вправо и с удивлением обнаружила торчащую из своего тела полупрозрачную трубку, уходящую куда-то вверх. Проследив за ней взглядом, художница увидела висящий над собой небольшой пластиковый пакет, из которого очень медленно капала в трубку прозрачная жидкость.
— Капельница! — сообразила вслух Вика. — Это же капельница… А я — в больнице…
— Совершенно верно! И даже не просто в больнице, а в реанимации. Уж так вышло, Виктория Николаевна, — говорил человек в светло-зеленой хирургической пижаме, стоящий у кровати. — Позвольте представиться: Виталий Вениаминович Торопов, заведующий этим отделением и ваш врач на сегодня, — говоривший человек улыбнулся, и эта улыбка Вике понравилась.
— А почему только на сегодня? — поинтересовалась она.
— Потому что, во-первых, завтра мое дежурство закончится, и я покину сие заведение, а во-вторых, полагаю, что и вы тут не задержитесь… у нас, знаете ли, долго не залеживаются. Если все пойдет хорошо, завтра вас переведут в соседнее отделение. В кардиологию. И там вы обретете постоянного доктора. Так что до завтра я в полном вашем распоряжении! — доктор опять улыбнулся и, взяв Вику за запястье, уставился на свои часы.
— Что со мной случилось, Виталий Вениаминович? Я помню мою выставку, банкет… я что-то там говорила… пыталась сказать речь… а потом — темнота и тишина… и вот вы, больница… реанимация! Я что, умирала? И почему кардиология? У меня инфаркт?! — последние слова Вика почти прокричала.
— Ну, отчего же сразу инфаркт. Для него вы слишком молоды… дамы в вашем нежном возрасте инфарктами не болеют. Это, знаете ли, удел мужчин… — Торопов закончил считать пульс и поднял глаза на Вику: — Нет, голубушка, у вас не инфаркт. У вас случилось внезапное нарушение сердечного ритма… так называемый пароксизм. Сердечко ваше начало биться с несвойственной ему скоростью, больше двухсот пятидесяти раз в минуту. При такой частоте оно просто не успевало наполняться кровью в диастолу… ввиду практического отсутствия оной… соответственно, в систолу в сосуды мало что попадало. А поскольку вашему творческому мозгу, как и прочим, нетворческим, нужен кислород… а кислород, как известно, поставляется с кровью… а крови при вашем состоянии в мозг практически не поступало… вот вы и потеряли сознание. И попали в наши чуткие руки. Я понятно излагаю?
— Пока да… а почему у меня все это случилось? Ну, этот самый… пароксизм? И это может повториться?
— Виктория Николаевна, я пока не могу ответить на все ваши вопросы. Мы всего лишь устранили состояние, угрожавшее вашей жизни. Не было времени анализировать, почему оно возникло. Теперь мы можем спокойно вас обследовать и понять причину пароксизма. И разумеется, избрать тактику дальнейшего лечения. Но для этого потребуется какое-то время. А пока отдыхайте и набирайтесь сил, — врач с улыбкой коротко пожал Викину руку и вышел из палаты.
Вика задумалась. С одной стороны, здорово, что все обошлось: она жива, чувствует себя вполне здоровой и даже бодрой… с трудом верится, что всего несколько часов назад она при всем честном народе брякнулась без сознания на банкете в ее же честь. Но с другой стороны… попасть в реанимацию в тридцать семь… как-то это неприятно и наводит на нехорошие мысли. Надо будет Мишку попытать на предмет этих… пароксизмов. Тьфу ты, слово-то какое, на «клизму» похоже. Муж, хоть и хирург, но должен же что-то про сердце знать. Наверняка должен. А этот Виталий Вениаминыч ничего… приятный такой. Улыбка славная… и голос. Голос просто завораживающий. Вика улыбнулась: не хватало еще в своего доктора влюбиться! Просто водевиль был бы.