Длинный, неровный и сучковатый деревянный посох. И его обвивала змея. Из чего ее изваяли, было непонятно, но выглядела гадина до жути натурально. Судя по размерам жезла и, соответственно, змеи, Асклепий при жизни отличался завидными габаритами: посох был метра три в длину и толщиной с ногу Петровича. Змеища же напоминала упитанного питона в самом расцвете сил.
— Огромный какой! — с трепетным восхищением протянула Кларочка, рассматривая артефакт.
— Палыч, а ведь получилось! Мы таки его нашли! Представляешь, нашли! Обалдеть: жезл самого Асклепия! — шипел в возбуждении Петрович, колотя меня по спине и пожирая глазами предмет своих восторгов.
— Да. Нашли, — тихо согласился я, ощущая странную пустоту в душе.
…Пилоты нашего «Ту-154».
…Военные летчики, оба: и тот, что расстреливал наш самолет, и тот, который прикрыл нас собой от верной гибели.
…Охранники отеля, даже не успевшие понять, во что впутались.
…Иронически улыбающийся перед смертью Никас, выпустивший в наш мир Хозяина.
…Незадачливый Попандопулос, он же Попан.
…Охотник, подстреленный Андре и задавленный мною.
…Рабочие с той ночной дороги.
…Неведомый водитель бензовоза.
…Еще один Охотник, нарвавшийся в лесу на мои пули.
…Андре…
Стоит ли это бревно со змеей их жизней? Стоит ли оно всего того, что пережили за эти несколько дней мы, оставшиеся в живых? Кто ответит, кто знает? Пусто, ох как пусто в душе…
— Пашка, а что теперь? — вырывая меня из тяжких раздумий, спросил Петрович. — Ты что-то должен сделать с жезлом?
Окончательно стряхнув с себя червей сомнения, я кивнул:
— Должен. Прикоснуться к нему.
— И все? — изумился Ванька.
— И все.
— Так чего ты ждешь? Иди к жезлу! — подтолкнул он меня к ступеням, ведущим наверх.
И в самом деле, чего жду? Пора ставить точку во всей этой истории. А потом искупаться наконец в море, да и собираться домой. Заигрались мы в чужие игры…
Я шагнул на первую ступеньку… И замер на месте от визга Кларочки.
Сверху раздалось громкое шипение. Подняв глаза, я вновь почувствовал, как ужас укутывает меня в свои ледяные простыни.
Шипела змея. Широко разинув пасть, из которой угрожающе торчали два острых, загнутых внутрь зуба. С каждого стекало по тоненькой струйке яда.
Не переставая шипеть, гадина начала медленно разматываться, сползая с жезла. И направляясь ко мне.
— Палыч, отходи! — крик Ваньки вывел меня из оцепенения.
Я отпрыгнул назад.
Откуда-то сбоку гулко застучал «Калашников». В замкнутом каменном пространстве грохот был оглушающим. С высокого, невидимого потолка посыпались приличных размеров камни. Присев и прикрыв голову руками, я во все глаза следил за змеей.
А ей было глубоко плевать и на Петровича, и на его АК-47, и на пули калибра 7,62, легко крошащие камень, но не причиняющие ровным счетом никакого урона ползущей ко мне твари.
Длинная автоматная очередь захлебнулась. Ванька выругался, отщелкнул и отбросил опустевший магазин, вставил новый.
— Не трать зря патроны! Эту гадину пули не берут! — отступая, я потянул его за собой.
— Да вижу я! — в отчаянии выкрикнул он, пятясь и держа на прицеле приближающегося монстра.
Змея уже размоталась вся и теперь струилась вниз по ступеням, высоко подняв голову и сверля нас ненавидящим взглядом желтых круглых глаз. Каждый размером с футбольный мяч.
Тварь была огромна: метров пятнадцать в длину, не меньше. И два метра из этих пятнадцати занимала голова. С разинутой ядовитой пастью, в которой нервно метался раздвоенный язык. Змея поднимала приплюснутую башку все выше и выше, пока та не нависла наконец над нами на высоте второго этажа. И замерла там, капая ядовитой слюной и шипя.
— Все, кранты! Сейчас бросится! — безнадежно прошептал Петрович.
Словно подтверждая его слова, гадина зашипела еще громче и отвела голову назад, готовясь к броску…
Мою грудь вдруг обожгло пульсирующим огнем. Скорчившись от боли и позабыв на миг о смертельной опасности, в буквальном смысле нависшей над нашими головами, я опустил глаза.
Сквозь куртку пробивался мерцающий голубой свет. Настолько яркий, что слепило глаза. Зажмурившись и повинуясь внезапному импульсу, я сунул руку за пазуху, нащупал кожаный шнурок и рванул его с шеи. А потом вздернул высоко над головой сияющую печать.
В подземелье стало светло. Не как днем, нет: гораздо светлее. Невзрачный, серый в недавнем прошлом камень вдруг превратился в маленькую сверхновую звезду. Она голубым обжигающим огнем пульсировала сейчас в моей ладони.