— Как дети малые, честное слово! Вам что было велено? Отвечать, живо! — прикрикнул он.
— Светина оглушить, печать забрать. Доктора потом доставить к зеркалу, оставить до темноты. Девчонку не трогать, — уныло ответил стукнутый табуреткой.
— Правильно. А вы что сделали? Вернее, что попытались сделать до того, как Светин вас уложил рядком? — почти ласково спросил Охотник.
— Ну… мы так и пытались сделать. Я на него с дубинкой, а он вон как… кто ж знал, что он дзюдо знает…
— Айкидо.
— Что? — не понял ушибленный.
— Айкидо, говорю. Не дзюдо, а айкидо.
— Один хрен… — подал голос однорукий.
— Не скажи… своего противника надо знать. А не переть на него, выпучив глазенки, как баран на бронепоезд, — назидательно произнес Охотник. — А что, пистолетиком тоже помахать пришлось? И все зря?
— Нечисто там что-то. Я бы его уложил, но меня табуреткой стукнуло! — пожаловался парень в чалме.
— Стукнул? — уточнил Охотник.
— Нет, именно стукнулó! Она прилетела из кухни… сама! И — меня в лоб. А потом ничего не помню.
— Сама прилетела, говоришь? А маленьких зеленых человечков с рожками ты там не заметил? Или парочки летающих тарелок? — голос Охотника становился все холоднее. Чувствовалось, что ему стоит огромных усилий сдерживать гнев.
— Я правду говорю, шеф! — обиделся «доктор» и показал на «однорукого». — Вон хоть у него спросите!
— Все точно! Табуретка сама летала, Светин ее не трогал! — подтвердил загипсованный.
— Хватит! — Охотник в сердцах громыхнул кулаком в дверь. — О летающих табуретках мы поговорим как-нибудь потом! А пока — молчать и слушать новое задание! И чтобы без отсебятины на этот раз! Иначе… — он понизил голос до шепота, — иначе летающие табуретки покажутся вам райскими птичками.
— Вопрос можно? — подала голос жертва табуретки.
— Можно. Но короче.
— Почему бы девчонке самой не доставить дока к зеркалу? Он вроде бы на нее запал. Оглушила бы или вколола чего… Или просто бы заманила под благовидным предлогом…
— Ага, известно каким! — цинично хохотнул однорукий.
Охотник досадливо поморщился:
— А подняться мыслями чуть повыше пояса не пробовали? Впрочем, где уж вам… ладно, объясняю: дражайшая Клара Артуровна — наши глаза и уши. Наша «пятая колонна»… или и это надо объяснять? Нет? Чудненько. Так вот, когда вы облажаетесь в очередной раз — а в том, что вы облажаетесь, я почти не сомневаюсь — и милейший доктор Светин вновь скроется в неизвестном направлении, кто, по-вашему, сообщит нам, где его искать и что он собирается предпринять? А? Не слышу ответа. То-то же. А вот если Кларочка сейчас раскроется, предприняв неудачную попытку остановить нашего доктора, то отлавливать его потом на просторах России и Греции будет весьма затруднительно… Так что, горе-вояки, придется вам самим потрудиться. Да вы не бойтесь, — усмехнулся Охотник, увидев поскучневшие лица своих подопечных, — меняем тактику. Вступать в прямой контакт с Пал Палычем вам не придется. Пока не придется. Так что у вас будет некоторое время для зализывания ран. Сейчас цель — только печать. Вряд ли док до отъезда будет таскать ее с собой: со слов покойного грека, она каменная и, видимо, тяжелая.
— И где ее искать? У Палыча дома? — поинтересовался однорукий.
— Дома, на работе, где угодно. Напрягите фантазию. Вполне возможно, нам поможет в поисках Кларочка… но пока — ищите сами! — Охотник прищурился. — И еще: если вдруг контакта с доктором избежать не удастся, запомните — не убивать! Он нам нужен живым. По крайней мере пока. Все ясно?
«Врачи» закивали головами.
— Вот и славно. А я пока свяжусь с нашими друзьями в Афинах. В конце концов, зачем нам ждать, пока карту найдет Светин, верно? — с этими словами Охотник отодвинул в сторону дверь и выпрыгнул в июльскую жару.
19 июля, 14.30, Нероград, городской сквер
Расставшись с Кларочкой, я набрал номер Петровича. Тот долго не отвечал. Минуты через три наконец я услышал крайне заспанный и недовольный Ванькин голос:
— Алё!
— Петрович, не спишь? — ехидно поинтересовался я.
— Теперь уже нет! А ты чего звонишь в такую рань? — Петрович издал долгий смачный зевок. — Случилось что?
— Случилось. Ты в отпуске давно не был?
— Год. А что?