— Именно. Насколько мне известно, вы нынче уже пережили каким-то чудом визит Хозяина?
Я молча кивнул.
Охотник от души рассмеялся.
— Пал Палыч, голубчик! Скажите, вы всерьез решили, что можете в одиночку… ну, или почти в одиночку противодействовать столь могущественным силам? Похоже, покойный Антониди рассказал вам далеко не все.
— Возможно, и не все, — пробурчал я. — Но с чего вы взяли, что я действую в одиночку? На протяжении двух тысячелетий ваши и наши дрались не на живот, а на смерть… и, насколько мне известно, ни одна из сторон не получила существенного преимущества. Старый грек открыл мне тайну, как справиться с вами. Но почем вы знаете, что я — единственный, кто ее знает? — Я отчаянно блефовал, пытаясь выиграть время.
Мой оппонент задумался, но ненадолго.
— Может, и не единственный. Но моя задача — устранить именно вас. Или перетянуть на свою сторону. Что, впрочем, одно и то же, — он хихикнул. — Мне, собственно, нужна только печать. И я не хочу тратить время на пустые увещевания или угрозы. Я просто сейчас закрою эту дверь… и ваше отражение достанется Хозяину. Вместе с вашей душой. А потом мы любезно вернем ее вам… так сказать, во временное пользование. И вы станете одним из нас. Охотником. И с радостью сами… подчеркиваю, именно САМИ отдадите нам печать! А уж мы позаботимся о том, чтобы жезл никогда более не создавал для нас проблемы! И, кстати, души ваших верных друзей мы тоже отберем. Но безвозвратно. Они, знаете ли, для нас никакой ценности не представляют…
— Если вы можете это сделать, чего тянете? — я разозлился. — Валяйте, отбирайте души, забирайте печать! К чему весь этот разговор?
— К чему? — темный силуэт задергался в смехе. — Знаете, а ведь вы правы! Какие-то голливудские штампы: вместо того чтобы просто устранить положительного героя, герой отрицательный долго и пространно раскрывает перед ним свои грязные планы… баловство это! Я всего лишь преследую собственные мелкоэгоистические интересы: знаете ли, приятно разъяснить вам всю бесплодность ваших жалких попыток помешать МНЕ! Оревуар!
Дверь с треском захлопнулась. После ослепительного света наступивший полумрак показался мне полной темнотой. Я заморгал, пытаясь рассмотреть свое отражение: убийственной черноты в зазеркалье видно не было. Пока…
Глава 14
21 июля, 00.05,
о. Крит, Агия Пелагия
Тина уткнулась лбом в холодный пол и закрыла глаза. Несколько минут она провела в странном оцепенении, пытаясь собраться с мыслями. Позвать помощь у нее не получится, это очевидно: для того чтобы соединить оборванные провода, нужны свободные руки… Что же делать? Что?
Женщина почувствовала, как ее охватывает паника. Из подвала по-прежнему доносилась возня, но каким-то шестым чувством Тина определила, что скоро, совсем скоро бандиты найдут наконец амфору. И тогда…
Ее передернуло. Что будет тогда, понятно: вряд ли эти люди оставят их с Алексом в живых, к чему им лишние свидетели? А сами возьмут свою амфору и… а что, собственно, «и»? Тина так и не узнает никогда, что же такое хранится в этом горшке, из-за которого ее с сыном убьют… Что спрятал давно пропавший родственник в подвале их старого дома? И почему только сейчас за ЭТИМ пришли? Ох, не о том, не о том она сейчас думает! Время уходит, надо как-то выпутываться из этой ситуации… вот только как?
Сверху донесся скрип. Тина вздрогнула: знакомо скрипнула дверь спальни Алекса. Сквозняк? Или, пока она валялась без сознания под кухонным столом, в дом проник третий бандит? И поднялся в детскую? Зачем?!
От страшных догадок она задергалась в беззвучной истерике, пытаясь сквозь набежавшие слезы рассмотреть, что же происходит наверху. Это не удавалось: Тина лежала точно под деревянной галереей, на которую выходила дверь спальни Алекса. Отсюда, со своего места, ей были видны лишь нижние ступени ведущей наверх лестницы. Женщина затихла и прислушалась.
Скрип вверху прекратился. Зато послышались шаги, по галерее в направлении лестницы кто-то шел. Очень медленно и как-то неуверенно: паузы между шагами были длинными и неравномерными. Долго, очень долго человек наверху преодолевал несколько метров до лестницы. Потом, после минуты тишины, шаги возобновились: заскрипели старые дубовые ступени.
Похоже, спуск давался незнакомцу еще труднее. Человек подолгу останавливался на каждой ступени, будто переводя дыхание и собираясь с силами перед новым движением. Но все-таки шел, с каждым шагом приближаясь к пяти нижним ступеням, которые были видны Тине. Женщина вся подалась вперед в тревожном ожидании того, кто вот-вот появится в поле зрения…