Значит, остается только бежать. Тина осторожно, на цыпочках, переместилась к выходу из кухни, не забывая держать на мушке подвальную дверь. Снизу не доносилось ни звука. Пятясь, женщина вышла в холл и огляделась в поисках сына.
Алекс полулежал в кресле, тяжело дыша в полудреме. По горящим щекам Тина поняла, что малыша опять лихорадит. «Градусов тридцать девять, а то и больше», — привычно оценила она. Как некстати!
Чтобы подойти к креслу, ей пришлось бы на какое-то время упустить из поля зрения подвальную дверь, из которой в любой момент мог появиться Мессанж. Тина в нерешительности остановилась, переводя взгляд с сына на вход в подмезелье. Наконец решилась.
Так же тихо, стараясь не производить ни малейшего шума, она быстро пересекла комнату и подняла на руки Алекса (господи, горячий-то какой!). Поудобнее ухватив его левой рукой (что оказалось весьма непростым делом, если учесть, что этой же рукой она держала ружье!), Тина поспешно вернулась на свою прежнюю позицию, откуда хорошо просматривался вход в подвал. Толстяк не появлялся.
Осторожно пятясь, она дошла до входной двери и спиной толкнула ее. Дверь распахнулась неожиданно легко, издав довольно громкий стук. Тина внутренне сжалась и замерла, взяв на мушку вход в подземелье. Выждала минуту-другую. Тихо. Бросив последний взгляд в сторону подвала, женщина вышла из дома.
И опрометью бросилась за угол, к гаражу. Ее «Пежо» стоял на площадке, под фонарем — там же, где она его и оставила. Уже подбегая к машине, Тина заметила какую-то неправильность в ней. Что-то изменилось в привычных пропорциях изящного «француза». Женщина присмотрелась и больно закусила губу от досады.
Все четыре шины «Пежо» были спущены. Пока она валялась без сознания, бандиты позаботились о том, чтобы исключить любую возможность ее бегства. Мало того, судя по приоткрытому капоту автомобиля, «адвокаты» покопались и там, окончательно превратив машину в неподвижную груду железа.
В панике Тина заметалась по двору, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше. Воспользоваться машиной бандитов? Но у нее нет ключей, а заводить автомобиль без них, как это делают герои боевиков, она не умеет. Бежать пешком? Бесполезно, с Алексом на руках она далеко не убежит, да и скрыться здесь, среди голых камней, просто негде… а до поселка, до людей идти минут тридцать. Не успеть, толстяк наверняка вот-вот опомнится и предпримет новую попытку атаки. Тина прислушалась, но, кроме шума ночного прибоя, не услышала ничего…
…И вновь, в который уж раз за этот вечер, обругала себя за тупость: как она могла забыть о море?! У маленького деревянного причала на волнах покачивалась моторная лодка. Небольшая, но довольно мощная, способная развить скорость около двадцати узлов. Тина мысленно прикинула: чтобы обогнуть пустынный мыс, отделяющий ее дом от поселка, ей понадобится около двадцати минут… впрочем, нет: море довольно сильно штормит, так что путь займет примерно в два раза больше времени. Пусть так, главное — все это время они с Алексом будут в безопасности — толстяк уж точно не сможет их достать!
Приняв решение, Тина помчалась к берегу, прижимая к себе спящего сына. Она пронеслась по освещаемой фонарями мощеной дорожке, каким-то чудом не поскользнувшись на покрытых росой каменных плитах, и оказалась на дощатом настиле причала. Так, вот и лодка. Перегнувшись вниз, Тина аккуратно уложила на скамью сына и спрыгнула следом. Бросив оружие на дно лодки, женщина, срывая ногти, принялась отвязывать швартовый конец.
Пуля расщепила доску всего в нескольких сантиметрах от ее головы. Пригнувшись, Тина обернулась: от дома к ним мчался Мессанж, целясь на ходу и что-то крича. За шумом прибоя слов слышно не было, да Тина и не вслушивалась. Она схватила ружье и навскидку, почти не целясь, выстрелила в приближающегося врага дуплетом.
Помогло. Толстяк тут же плюхнулся на землю, продолжая, впрочем, вести огонь. Но лежа, видимо, целиться ему было несподручно: пули ложились довольно далеко от Тины.
Она вновь завозилась с узлом. Намокший канат поддавался с трудом, но все-таки дело, хоть и медленно, но продвигалось. Тина обернулась: Мессанж уже был на ногах и, неуклюже пригибаясь, вновь проворно двигался в сторону причала. Стрелять он перестал, сообразив, наверное, что с такой дистанции из пистолета он в нее не попадет.