И почти сразу же зазвонил мобильник. Тина поднесла трубку к уху и с облегчением услышала гневный голос Андре:
— Тина?! Ты где? Я же велел тебе ждать меня и не покидать управление! Что случилось?
— Ничего. Совсем ничего. Я… я просто в магазин заехала.
— С ума сошла?! За тобой охотятся, а ты по магазинам раскатываешь? Где ты сейчас?
— Я… не волнуйся, уже возвращаюсь! Буду через десять минут! — не дослушав возмущенно бормочущую трубку, она дала отбой и завела машину.
Еще раз взглянула в ту сторону, куда удалился Мессанж и, с трудом развернувшись в узеньком переулке, медленно поехала в противоположном направлении.
Глава 19
22 июля, 03.35, Нероград
Я проснулся оттого, что меня кто-то позвал. Зевая, уселся на диванчике и посмотрел на часы: Господи, рань-то какая! Спать бы еще да спать… В конце концов, имею я право после всех приключений минувших суток отоспаться по-человечески? Кому это я понадобился?!
В поисках объекта своего негодования я окинул взглядом тесное Ванькино жилище. Сам хозяин мирно сопел на раскладушке у противоположной стены. Сон его был глубок и спокоен. Я ощутил прилив черной зависти: Петрович, понимаешь ли, спит сном младенца, а я? А что, собственно, я? Точно помню, проснулся оттого, что меня позвали. По имени. Тихо так, но требовательно: «Павел!» Но если Ванька дрыхнет, то кто же меня звал?
Петрович зачмокал во сне и перевернулся на другой бок. Я поморгал слипающимися глазами, но не увидел никого, кто мог бы меня разбудить. Да и не мог увидеть: в квартире мы были вдвоем.
Должен заметить, что решение остаться сегодня ночевать дома у Петровича далось мне ох как непросто! После вчерашних событий Кларочка просто прилипла ко мне, категорически отказываясь отпускать даже ненадолго. Справедливости ради, не могу сказать, чтобы мне это не нравилось, совсем наоборот: вызволенное из неволи восхитительное юное создание, трепещущее в моих объятиях, — это, пожалуй, самое острое ощущение из всех пережитых мною за минувшие сутки. И уж, безусловно, самое приятное! В моем полупроснувшемся сознании короткой очередью пронеслись события прошедшего дня.
«Шеф» так и не приехал. То ли почувствовал что-то неладное, то ли банально передумал. Как бы то ни было, прождав напрасно около часа, я вызвал милицию. Те примчались мгновенно: противный доктор Симакин оказался на редкость бдительным и поднял на уши всех нероградских силовиков; в поисках похищенной реанимационной бригады оказались задействованными не только милиция, но и ФСБ, и даже военные. Город, как выяснилось, в считанные минуты после похищения, был оцеплен. Но «скорая» с нашими спеленутыми телами успела проскочить до того, как были расставлены посты.
Как и предполагалось по нашему с Петровичем сценарию, мы не стали выдвигать никаких версий причин нападения неизвестных нам (якобы!) злодеев. Всего лишь констатировали факты: дескать, прибежали на вызов в приемное отделение, хотели оказать помощь неведомому пациенту прямо в машине (кстати, по просьбе врача «скорой помощи»!), подверглись коварному нападению, пришли в себя уже в незнакомом загородном доме. Удалось выкрутиться из пут, обезвредить супостатов и т. д. и т. п. Словом, рассказали почти все так, как и было на самом деле… за небольшим исключением.
Оперативников исключения не интересовали. Детально опросив нас и тщательно все запротоколировав, они принялись за несчастных Леху с Серым. Через час после начала их допроса приехала бригада психиатров. Мы с Петровичем многозначительно переглянулись: все-таки излишняя откровенность до добра не доводит!
Сдав «свихнувшихся» бандитов заботам психиатров, оперативники с помпой вернули нас в больницу. Зрелище было потрясающим: поутру в больничный двор торжественно въехал внушительный кортеж, состоящий из:
1. Машины ГИБДД с включенными «мигалками».
2. Трофейной «скорой помощи» с нами внутри.
3. Двух патрульных милицейских «коробков», опять же с включенными спецсигналами.
4. Двух черных «Волг» с чекистами.
5. Большого автобуса с зарешеченными окнами, откуда мрачно взирали на окружающий мир бойцы ОМОНа, так и не пригодившиеся при нашем освобождении.
И уж вовсе сюрреалистично замыкал процессию зеленый армейский восьмиколесный броневик с весьма символичным белым номером на броне: 03.
Все, кто мог ходить, высыпали на улицу. Кто не мог — подползли к окнам. Я ощутил некоторое разочарование, не обнаружив ковровой дорожки у входа в больницу и статной девицы в кокошнике, с хлебом-солью в руках. Вместо последней на крыльце приемного отделения красовался доктор Симакин. Без хлеба и соли.