– Самоубийцы, о которых мы говорим, убивают самих себя, или, если выразиться твоими словами, утрачивают себя в любви, – задумчиво произнёс Алан. – По твоей логике, эти люди, потерявшие себя в другом человеке, уже мертвы. И, получается, что в их смерти виноваты не они, а кто-то другой, из-за кого они лишились своего “я”. Но какой тогда смысл в физической смерти, если эти люди уже мертвы?
– Физическая смерть подводит черту, за пределами которой больше не существует боли.
– И ты в это веришь? В то, что за чертой отсутствует боль?
Лили проигнорировала вопрос. Она недоумённо уставилась вдаль, продолжая гладить Алана по руке.
– Даже если всё потеряно, никогда не поздно начать жизнь с чистого листа. Перестань быть собой, и ты увидишь, какие личности составляют твою сущность. Выбери ту сущность, которая тебе ближе всего, и строй на ней своё будущее, не омрачённое прошлыми невзгодами, – тихо произнесла она.
– Думаю, ты права. Человек всегда должен давать самому себе ещё один шанс на счастье, и так до тех пор, пока он его не обретёт.
Алан прильнул к девушке и вдохнул аромат её волос.
– Давай не будем о грустном, – предложил он.
– Ладно. Расскажи мне что-нибудь хорошее. Например, о странах, в которых ты был, или об их столицах, которые тебя впечатлили.
– Я побывал во многих странах, некоторые из них действительно зацепили меня, – начал Алан. Лили не знала, о чём он хочет ей сказать, но во взгляде писателя, который он устремил на девушку, появилась обезоруживающая нежность. – Они вдохновляли и дарили наслаждение, но только сейчас я понял, что не столицы этих стран были самыми главными в моей жизни, ведь столица моего сердца – любовь к тебе. Я люблю тебя, Лили Фейбер. Люблю больше, чем, наверное, хотелось бы мне и, пожалуй, тебе.
Девушка улыбнулась и взяла в ладони мужественное лицо писателя, на которое не могла насмотреться. Это лицо само по себе вызывало желание, то желание, которое зарождается сначала в подсознании, а потом неожиданно застаёт человека врасплох. Лицо мужчины словно состояло из чётких резких линий, и в то же время в этих линиях таилась пленительная плавность и порочная сверхчувственность. Оно было и нежным, и страстным одновременно. Лили показалось это странным, но только сейчас, когда Алан признался ей в любви, она по-настоящему обратила внимание на бьющее через край природное обаяние писателя. На загорелом лице выделялись голубые глаза нежнейшего акрилового оттенка, которые приковывали к себе внимание собеседника и внушали доверие. Длинные тёмные брови и пушистые ресницы оттеняли бездонность глаз и добавляли им выражение загадочности.
– А я только сейчас поняла, сколько в тебе тонн красоты, – пробормотала девушка, но тут же опомнилась. – Прости, не понимаю, что я несу.
– Подлинную красоту другого человека мы видим лишь тогда, когда по-настоящему его любим, – мягко произнёс Алан, дотронувшись кончиками пальцев до её губ.
– Ммм… – сорвалось с нежных губ.
– Всегда хотел сказать, что взгляд твоих нефритовых глаз пронзает меня насквозь. Неважно, что ты при этом говоришь, я не могу оторваться от них. А твои губы, – Алан улыбнулся Лили своей мальчишеской улыбкой. – Словно созданы для того, чтобы с них срывались стоны страстного и неконтролируемого желания.
Девушка ощутила, как кровь прихлынула к голове, и поспешила признаться наконец Алану в своих чувствах, пока он не продолжил испытывать её на стойкость:
– Алан, возможно, я не всегда была добра к тебе…
– Думаешь? – насмешливо, но мягко спросил он.
– Так вот, я не всегда относилась к тебе так, как ты этого заслуживаешь, и не говорила о том, что чувствую на самом деле. Хотя, признаться, для меня самой это до последнего момента оставалось загадкой, которую, как мне кажется, я теперь разгадала. Я тоже тебя люблю, – на одном выдохе произнесла она.
– Я знаю, – тихо прошептал он и запечатлел на ее губах поцелуй. – Становится прохладно. Пойдём?
– Да, – сказала она и напоследок глянула вниз на неистовые грозные волны, бьющиеся о скалы.
Молодые люди вернулись обратно в отель. Там они поужинали, переоделись и отправились на вечернюю прогулку по Истборну. Минуя рестораны и винные бары, проходя по набережной, увешанной светящимися лампочками, они подошли к прогулочному пирсу и поднялись на него.
По одну руку от них было бескрайнее море, по другую – лежал прекрасный ночной город. Лили повернулась к Алану и заметила, что он напряжён и нервничает, словно чего-то выжидает. Таким Алан выглядел очень редко, и Лили захотелось его успокоить. Девушка положила руку ему на плечо и ободряюще улыбнулась.